Уничтожить идентичность и сломить сопротивление: как и зачем тоталитарные режимы похищали и депортировали украинских детей

Советская власть боролась с инакомыслием – депортировала „врагов народа“. Нацисты использовали депортированных как рабочую силу. Современная Россия, пытается уничтожить все украинское на оккупированных территориях. И все три режима пытались перевоспитать детей – лишить их идентичности и сделать винтиками своей системы.

Советская оккупация: „врагам народа“ – не место среди обычных людей

„Путинские солдаты сейчас хотят уничтожить всех украинцев, как и в советские времена убивали всех инакомыслящих“, – житель Бучи Ярослав Садовой знает, о чем говорит. Он и его семья более месяца находились в оккупированном российскими военными городе. А его мама, Любовь Садовая, в июне 1941 года была насильно вывезена вместе с родителями из родного дома в селе Ржавинцы Черновицкой области в Россию. Свою историю она позже записала в дневник.

Согласно архивным данным, всего за год с момента присоединения Северной Буковины к составу Украинской Советской Социалистической Республики (УССР) летом 1940 года, СССР репрессировал и депортировал более 11 тысяч местных жителей (нынешняя Черновицкая область впервые вошла в состав Советского государства с 1940 по 1941 гг. – прим. ред.). Репрессиям подверглись те, кто подпадал под определение „врагов народа“ – не поддерживал коммунистическую идеологию, имел проукраинские взгляды или работал в государственных, политических, религиозных или общественных организациях.

Отец Любови Садовой, Юстин Колодривский, был секретарем Ржавинецкой примарии (сельсовета – ред.), знал несколько иностранных языков, руководил ячейкой националистической организации. В 1933 году женился на Софии. В 1936 году у них родилась дочь Любовь. К моменту депортации ей было всего пять лет. Позже, в своем дневнике она назовет день депортации – 13 июня – „черным днем“.

„Утром нас разбудили вооруженные солдаты. Они окружили дом. Их машина стояла у наших ворот… Привезли нас на железнодорожную станцию в село Викно… К нам прибежала моя бабушка Аксинья, бежала по полям более десяти километров, чтобы нас догнать… В рушнике она принесла нам пару кусков соленого сала и буханку хлеба… Тогда я в последний раз увидела свою бабушку. Она оплакивала нашу судьбу день и ночь, и так умерла от горя и тоски“, – написала в дневнике Любовь Садовая.

Тогда же в последний раз Любовь видела своего отца живым. Солдаты приказали мужчинам попрощаться с родными и разделили людей: женщин с детьми в один вагон, мужчин – в другой. В ее память врезались крики, рыдания, проклятия женщин, которые рвали на себе одежду и волосы. Голоса стихли лишь ночью в товарных вагонах. По дороге в неизвестность люди узнали, что началась Вторая мировая война.

Депортированных с Буковины людей сначала привезли в глухое село в Омской области. Пять семей поселили в одной комнате, где раньше жили раскулаченные хозяева. Взрослых женщин сразу же отправили на работу в местные колхозы. Есть практически было нечего. Дети репрессированных подбирали на свалках картофельную шелуху и вонючие головы протухшей тюльки, чтобы хотя бы как-то утолить голод. Затем наловчились ловить в колхозных амбарах воробьев и их варить.

„У меня порвалась одежда, которая была еще с дома. Мама раздобыла где-то мешок и сшила мне из него платье, покрасив его соком бузины. Так в нем я и ходила“, – вспоминает Садовая в своем дневнике.

Летом 1942 года часть принудительно депортированных буковинцев переправили в село Сытомино Тюменской области. Оно стояло на реке Обь. Местные жители в основном работали в рыбном тресте. Маме Любы, Софии Колодривской, приходилось ежедневно, по 16 часов в день, стоять на ногах, сортируя и заготавливая рыбу для фронта. Кроме того, женщин-переселенок заставляли зимой работать на лесоповалах – заготавливать дрова.

Однажды Софии повезло устроиться работать поваром в госпиталь, где лечили тяжелораненых солдат. Но во время одной из проверок руководство узнало, что еду готовит „враг народа“. Разразился большой скандал, и Софию с дочкой отправили назад в бараки рыбного треста.

„Сталинский режим постоянно напоминал таким людям, как моя бабушка и мама, что они „враги народа“, люди второго сорта, что им не место среди обычных людей. Их уничтожали не только физически, но и морально“, – говорит Ярослав Садовой.

Осенью 1943 года Любовь пошла в первый класс. На тот момент она уже начала забывать родной дом и язык.

„В школе, естественно, говорили по-русски. Не было ни тетрадей, ни ручек, ни чернил… Местные дети издевались над украинскими детьми, дразнили их, называли „бесштанной командой“. У них действительно не было даже нижнего белья. Вместо школьной формы у мамы было платье из мешковины, валенки и куртка, переделанная из старого пиджака“, – добавляет Садовой.

Только через три года ссылки Софии Колодривской разрешили написать родным письмо. Тогда они впервые узнали, что София и Люба живы. В 1946 году к ним в Тюменскую область неожиданно приехал отец Софии, Василий Стрельчук, чтобы забрать внучку на родину. Но Люба не хотела возвращаться домой без мамы. В итоге решили попытаться уехать обратно все втроем. Дорога была трудной: с Сытомино до Тюмени плыли на пароходе, скрываясь в каюте, а оттуда неделю товарным поездом до Москвы. В столице у них закончились деньги. Три дня беглецы, еле живые, сидели на вокзале. Любовь собирала под столами остатки хлеба, просила еду у русских солдат, которые массово возвращались с фронта. Там случайно встретили землячку с сыном, которых тоже депортировали. Они возвращались на Буковину. Женщина помогла беглецам, купила билеты на поезд в город Новоселица Черновицкой области, а оттуда лошадьми Василий, София и Любовь добрались в родное село.

Первое, что Любовь съела после возвращения домой, были любимые с детства яблоки – золотые ранетки, которых в ссылке она не встречала.

„Яблоки были желтые и ароматные, с красными полосками. Было этих яблок штук двадцать, и я их все съела на лету, вместе с косточками. До сих пор этот сорт яблок мой самый любимый“, – написала позже Садовая в дневнике.

На родине Софию и Любовь настиг голод 1947 года, который свирепствовал на Буковине из-за неурожая, затем тяжелая работа в колхозе и повторный арест, заключение и вновь высылка Софии Колодривской в Россию. Советская репрессивная машина осудила женщину на шесть лет за побег и отправила в Унженский исправительно-трудовой лагерь в Горьковской области, где наказание также отбывали уголовники. На тот момент дед Василий умер, и несовершеннолетняя Любовь была вынуждена наняться на тяжелую работу по хозяйству.

После смерти Сталина Софию Колодривскую амнистировали и выпустили из лагеря, но отправили на 20 лет в ссылку в село Троицкое Тюменской области. Поскольку она была „врагом народа“, вернуться домой можно было только изменив фамилию и получив новые документы.

Летом 1956 года София заключила фиктивный брак с немцем Александром Урихом. Благодаря этому, летом 1958 года, после 17 лет скитаний на чужбине, она вернулась в родную Буковину.

К моменту возвращения мамы Любовь вышла замуж и родила двух детей – Ярослава и Людмилу.

По словам Ярослава Садового, годы репрессий сильно подорвали здоровье его бабушки, хотя она прожила еще 27 лет. Но, главное, до конца жизни она так и не получила ответа на свой вопрос, „за что ее родным так испоганили жизнь“.

Нацистская оккупация: страх быть вырванным из семьи ребенком сохранился надолго

Виктория Мокриденкова родилась в 1927 году в селе Гавриловке неподалеку от Каменца-Подольского Хмельницкой области в состоятельной семье (этот регион называют Подольем – прим. ред.). В 1920–1921 годах часть Подолья отошла к УССР. На оккупированных территориях советская власть начала политику раскулачивания. У крестьян изымали землю, технику, имущество и запасы зерна и загоняли в колхозы. Согласно сохранившимся архивным документам, к марту 1930 года советская власть раскулачила на Подолье около 4500 хозяйств.

Под маховик репрессий попала и семья Виктории. Ее отец, Опанас Пасичник, был раскулачен и отправлен на Соловки. Его жена осталась с тремя несовершеннолетними детьми.

Несколько лет спустя семья – новая оккупация, в этот раз немецкая. С июня по июль 1941 года Хмельницкую область, в том числе родное село Мокриденковой, оккупировали немецкие военные. Через год немцы начали депортировать местное население с захваченных территорий на принудительные работы в Германию. Людей хватали на улицах, в поле, во время сельских праздников. Нацисты ежедневно устраивали облавы в подвалах, на чердаках, искали тех, кто пытался скрыться. Историки подсчитали, что только из Каменец-Подольской области нацисты вывезли на принудительные работы около 117 тысяч человек. В Германии их называли остарбайтерами (от нем. оstarbeiter – „работники с Востока“). Из них 35% были вынуждены работать в сельском хозяйстве, 50% – на промышленных предприятиях. Остальные 15% – в других отраслях экономики Германии.

Среди остарбайтеров была и 14-летняя Виктория. Когда уже в Германию нацисты поняли, что Виктория несовершеннолетняя, ее отдали на воспитание в немецкую семью. В течение нескольких лет она работала на заводе, принадлежавшем этой семье.

После окончания Второй мировой войны Виктория вернулась в Украину, вышла замуж за Александра Мокриденкова, и вместе с мужем осела в Черновцах.

„Бабушка всю жизнь прожила с этой болью, что ее насильно депортировали. И это несмотря на то, что она попала в хорошую немецкую семью, где к ней относились неплохо, даже позволяли есть за одним столом с хозяевами. Бабушка всегда говорила, что у нее украли молодость“, – говорит внучка Мокриденковой, которую также назвали Викторией – в честь бабушки.

По ее словам, о насильственной депортации долго помнили и в родном селе ее бабушки – Гавриловке. „Когда мы приехали навестить родную сестру бабушки и её детей, внуков, взрослые решили пошутить, сказали, что к нам в село едут немцы, – вспоминает Виктория Мокриденкова-младшая. – Дети, которые знали о трагических историях их родителей и дедов, тут же сели на велосипеды и спрятались в лесу. Этот страх – быть вырванным из семьи ребенком, репрессированным за то, что ты украинец – долго жил в памяти нашей семьи“.

Российская оккупация: будущие работники оккупационных администраций и солдаты армии РФ

Историк, исследователь Второй мировой войны Владимир Гинда объясняет, что нацистская Германия и СССР проводили депортации на оккупированных территориях с разной целью: немцам депортированные были нужны для работы на экономическое благо Третьего Рейха, а советская власть стремились подавить сопротивление, русифицировать местное население и наказать его за якобы сотрудничество с нацистским режимом.

В то же время, и СССР, и нацистская Германия в равной степени использовали в своих целях киднеппинг, индоктринацию детей и шантаж их родителей.

„Как нацистская, советская, так и российская практика похищения украинских детей направлены в первую очередь на уничтожение их идентичности и подавление всякого сопротивления. Почему в 30-40-х годах XX века семьи с детьми депортировали с Западной Украины? Потому, что там тогда было самое большое сопротивление оккупации. Несогласных, способных к сопротивлению ликвидировали или просто изымали из общества, общины путем депортации. Право остаться имели только лояльные к режиму. То же самое происходит и сейчас на оккупированной территории“, – говорит Владимир Гинда.

По словам историка, нацисты, чтобы подавить партизанское сопротивление во время Второй мировой войны, вербовали и брали в плен родственников партизан, чтобы выманить последних из леса.

Позднее эту тактику использовали чекисты в борьбе против Украинской повстанческой армии, оказывая психологическое давление на местных жителей. Их убеждали: „Видите, украинские повстанцы не смогли вас защитить. А мы даем вам возможность работать, стать советскими людьми“.

Российские военные также используют шантаж, берут в заложники несовершеннолетних, чтобы принудить их родителей к коллаборационизму. В качестве примера историк приводит слова бывшего главы Луганской областной администрации Сергея Гайдая. Тот заявлял, что на территории оккупированной Луганщины россияне крадут детей, а затем заставляют матерей ходить на позиции украинских войск и вызнавать полезную информацию. Тем, кто отказывается это делать, угрожают расстрелом.

Другой пример – в апреле 2022 года российские военные похитили 16-летнего Владислава, сына главы Запорожской районной администрации Олега Буряка, чтобы принудить чиновника к сотрудничеству. Через три месяца плена юношу освободили. Также летом 2022 года на оккупированных территориях Николаевской, Херсонской и Запорожской областей правозащитники зафиксировали похищение детей, чьи родители служат в ВСУ. Таким образом оккупанты выманивали родителей приехать на оккупированную территорию или заставляли их идти воевать против Украины.

Одна из самых циничных практик – похищение и использование детей для решения боевых задач. Во время Второй мировой войны солдаты вермахта выгоняли мирных жителей на передовую, прикрываясь ими как живым щитом. Сейчас эту тактику используют и российские военные. В январе 2023 года депутат Херсонского областного совета Сергей Хлань рассказал, что на Арабатской стрелке россияне прикрывались живым щитом из женщин и детей, эвакуированных из пансионатов Херсонщины. Они специально размещали мирных жителей недалеко от своих позиций, чтобы ВСУ не стреляли по ним из артиллерии.

Гинда отмечает, что в мае 2023 года слово „рашизм“ стало официальным термином в Украине. Согласно постановлению Верховной Рады страны, „рашизм“ – это идеология, которую власти России используют для реализации своих тоталитарных и человеконенавистнических практик, в том числе на оккупированных территориях. Политический режим Путина в документе назван неоимперской диктатурой, которая наследует и воплощает худшие практики фашизма, национал-социализма и коммунизма в его современной российской версии. Главные признаки „рашизма“ – систематическое нарушение прав человека, отрицание права других народов на самоопределение, преследование за малейшие проявления инакомыслия, милитаризм, применение запрещенных методов войны, в том числе пытки и депортация детей.

Кроме того, Владимир Гинда добавляет, что Кремль использует киднеппинг в идеологических и пропагандистских целях. В первую очередь, это рассчитано на россиян.

„Если посмотреть заголовки российских СМИ, там пишут, что „нацисты или киевская хунта“ бросают детей на произвол судьбы, а россияне их спасают. Что украинского народа не существует, а Украина – „искусственное государство“. Это нужно для того, чтобы еще больше спровоцировать ненависть к украинцам. Чтобы российские военнослужащие, которые воюют в Украине, не чувствовали жалости или угрызений совести за совершенные военные преступления. В нацистской Германии тоже говорили, что славянские народы – это не народы, а какая-то „недораса“, которую нужно уничтожить наравне с евреями или ромами“, – объясняет историк.

Нацистская Германия целенаправленно перевоспитывала детей, которые остались на оккупированных территориях Украины, особенно немецкого происхождения, в духе принадлежности к немецкой нации (Volksdeutsche – прим. ред.). Эта индоктринация сочетала обучение в школе с идеологической и военной подготовкой в лагерях. Таким образом нацисты готовили будущих кадровых военных и руководителей на оккупационных территориях. Позднее, когда советская оккупация сменила немецкую, именно эти дети и семьи станут „врагами народа“. Их принудительно выселяли в Сибирь или расстреливали наравне с участниками украинского национального подполья.

По мнению Владимира Гинды, сейчас Россия похожим способом идеологически обрабатывает депортированных украинских детей (в школах на оккупированных территориях, в так называемых летних лагерях и в военизированных организациях), чтобы затем они смогли работать в оккупационных органах, силовых структурах или присоединиться к рядам российской армии в войне против Украины.

Но, что еще хуже, Россия способствует моральному разложению местного населения на оккупированных территориях, поощряя „семейный киднеппинг“, когда детей похищают пророссийски настроенные члены семьи, друзья и педагоги в обмен на льготы и материальное вознаграждение.

В качестве примера Владимир приводит историю одной из военнослужащих ВСУ Оксаны Лебеденко из Харьковщины. Ее несовершеннолетняя дочь Ева во время полномасштабного вторжения жила с бабушкой и дядей Андреем в Волчанске. Они получили российские паспорта, а после освобождения города от россиян в сентября 2022 года родной дядя, без согласия матери, вывез девочку в Белгородскую область России. Он долго не хотел возвращать племянницу матери „нацистке“.

„Я не знаю таких примеров в Украине во время Второй мировой войны, чтобы кто-то из своих забирал детей и сбегал в нацистскую Германию. Но Россия такое поощряет“, – говорит Владимир Гинда. И с сожалением заключает: „Уверен, что мы еще увидим новые формы и методы киднеппинга“.

Наш телеграм-канал The Lithuania Литва — ваш оперативный и информативный гид по стране.
Источник

Темы
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на The Lithuania.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – The Lithuania. ПутинроссияСССРУкраинаГерманияссылкивойна в УкраинеВторая мировая войнаОккупированные
Оставить комментарий

Читать комментарии

Читайте также новые расследования редакции:

Максим Викторович Шкиль, украинский предприниматель, замешанный в коррупционных связях