Самый опасный писатель Беларуси едет Вильнюс и ищет лучшего переводчика на литовский

Для The Lithuania писатель рассказал, как в 40 лет научился быть счастливым, получая угрозы от спецслужб и будучи в международном розыске. И когда „Слон“ выйдет на литовском.

Заговорит ли „Слон“ на литовском?

Саша Филипенко — вторая строчка в топе поисковых запросов среди писателей Беларуси. На первом месте нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич. Книги Филипенко переведены на 20 языков. Литовского среди них нет. Сейчас „Слона“ переводят на немецкий. В Лондоне готовят театральную постановку по роману. А 25 мая Саша Филипенко зовет на живую встречу в Вильнюсе.

— Появится ли роман „Слон“ на литовском и почему раньше переводов не было?

— Это дело техники. Я уже давно хочу издать книги на литовском, но пока не встретил хорошего переводчика. Я живу не в Беларуси, в Базеле. Если читатели поделятся контактами профессиональных переводчиков, это очень ускорит процесс. Мой инстаграм @sashafili Но если вы бываете в Беларуси, то внимательней. Там могут проверить телефон и за подписку закроют на сутки, якобы за „экстремизм“.

— Что такого написано в книге, что власти в Беларуси стали угрожать арестом за твой инстаграм?

— В моих книгах ничего не говорится о том, что нужно выходить на улицу и свергать режим. Они призывают отстаивать свободу, фундаментальные, простые права людей, которые нарушаются в моей стране, к сожалению, всю мою сознательную жизнь, все 30 лет правления Лукашенко.

Роман „Слон“ вышел 14–15 мая на беларусском и русском языках в Кракове и Риге. Хотя книгу можно прочесть онлайн, тираж на беларусском языке был распродан менее чем за неделю. В России роман опубликовал журнал „Знамя“, так произведение попало в публичные библиотеки РФ. В Беларуси книга не издается.

„Очень важно сейчас, когда люди в России сидят с языками в жопе, чтобы этот текст вышел, — сказал Саша Филипенко в интервью DW. — В России „Слона“ можно читать как антивоенную книгу, в Беларуси — антидиктаторскую, в США — антитрампистскую“.

Секрет счастья беларуса с уголовкой

— Саша, когда ты понял, что твоя жизнь удалась?

— Недавно. Я почитал статью про себя в Википедии и понял это. Раньше я предъявлял к себе много требований и мало ценил то, что сделал. Будто бы я всю жизнь себе говорил: всё, что у меня есть, — это не достижение, а норма. Первая книга — норма, вторая — норма. Я всё время ставил себе планку все выше и выше.

А сейчас я очень счастливый, что я могу просто писать книжки и пьесы. Я просыпаюсь с хорошим настроением, я радуюсь жизни, я ловлю каждый момент. Это происходит супер-осознанно.

— Что конкретно тебя радует?

— Вот беларусские книги раскупили, и издатель сказал, что будет допечатывать тираж. Это же потрясающе! На белорусском языке! Это супер-круто, тем более, что мы не в своей стране. Это люди делают в изгнании. Это большое счастье.

Похоже, 40 лет — это лучший возраст. Я чувствую себя молодым, я здоровый, у меня любимый сын. Я читаю классные книжки, смотрю классные спектакли, рыдаю на них, проживаю огромное количество эмоций, путешествую.

— Что случилось между ощущением, что жизнь не удалась, и осознаванием счастья?

— Я поумнел, повзрослел и стал спокойнее. Проработал тревогу. У меня есть хорошая терапия и отказ от алкоголя. Когда не было бокса, не было терапии, был алкоголь, было трудно чувствовать счастье.

Моя подруга — хирург в Вене, и каждый день она режет людей, оперирует детей с очень разными исходами. Когда мы с ней общаемся на фоне войны, друзей в Украине, репрессий в Беларуси, я начинаю по-другому смотреть на жизнь. Не забывать про то, что нужно ценить каждый момент в жизни, что его надо правда ценить, потому что это совершенно удивительное что-то.

До этого был сложный период в жизни. Я с ним справился. Я стал другим человеком, за это время во мне случились фундаментальные перемены. Я стал ценить то, чего раньше не ценил, получать удовольствие от других вещей.

И у меня ушла тревога. Раньше во мне было много тревоги, я эту тревогу прорабатывал и проработал. И были причины, почему она увеличивалась.

„А Саша любит Беларусь?“ Как преследования спецслужб попали в роман

— Это связано с политикой?

— Конечно. На мне есть уголовное дело, я получал угрозы от спецслужб… Эти ребята не представляются, но мы не можем не догадываться. Самое поганое в этих угрозах, что они были систематические. Это было несколько месяцев постоянного преследования. Они писали страшные вещи в инстаграме, в телеграме, на почту. И ты блокируешь один аккаунт, а приходят новые… Они посылали сигналы, например, в связи с выступлением в Совете Европы. И это не способствовало тому, чтобы тревога уходила куда-то.

Это было год назад. И это я описываю в „Слоне“.

— А близких не трогают?

— Мои родители в Беларуси. Их вызывают на допросы, у них нет документов, они не могут уехать.

— Как не могут уехать?

— Потому что у них нет новых загранпаспортов. Их не дают. Когда домой приходят восемь автоматчиков и кладут родителей на пол, то у мамы это остаётся надолго. И это может повториться. И ты каждый день будто бы ждёшь. Я же после этого не перестал молчать, продолжаю говорить.

А в это время следователь спрашивает у папы, любит ли Саша Беларусь.

— Что ответил папа?

— Ответил, что да, Саша любит Беларусь. И было бы неплохо, чтобы Беларусь уже тоже начала любить Сашу.

— А Саша любит Беларусь? Назови свое любимое в стране.

— Конечно, да. Мне кажется, Саша любит ту Беларусь, которая уже не существует. Во-первых, Саша любит Беларусь своего детства. И ту Беларусь, которая может быть. И чем больше я путешествую по миру, чем больше стран я вижу, тем больше я понимаю, что у нас есть всё, абсолютно всё, для того чтобы быть очень классной страной.

В Беларуси я люблю людей, очень классных людей с очень классным чувством юмора, очень спокойных, практичных, простых в общении. Я очень люблю Минск, в котором я чувствую себя дома, везде, на любой улице, где бы я ни находился в Минске. Я чувствую себя дома, как будто я не выходил из своей собственной квартиры.

Я люблю ощущение дома. Это то, что я больше всего люблю в Беларуси. Я понимаю, что где бы я ни был, я не чувствовал себя так круто, как дома.

„Опасный“ писатель

— На сколько лет тебя могут посадить?

— У меня статья 130, часть третья — это экстремизм. Мне приписывают, что посредством моих книг я обвинял три группы силовиков, ещё кого-то и патриотически настроенных граждан, что привело к массовым протестам в Республике Беларусь. Я очень страшный человек. И за это грозит 12 лет.

Я спросил, кто меня будет защищать. Мне сказали, что дадут адвоката по назначению, который заблокирует тебя, как только ты ему позвонишь. И так и случилось.

— Как в Европе с этим живется?

— У меня плохая статья: она всё-таки террористическая, так что всё равно даже в европейских странах нужно доказывать, что ты не верблюд. Например, у меня в Швейцарии раз в год закрывают счета, и нужно приходить и объяснять.

Я объявлен в розыск в России, в Беларуси. Есть страны, где вышли мои книги. Например, в Таиланде и в Турции. Но я уже туда поехать не могу, потому что они меня экстрадируют. В Сербию мне не рекомендовали ездить. Надо гуглить каждую страну, в которую ты едешь.

— Твои книги переведены на 20 языков. Можно сказать, что ты — довольно громкий голос беларусов. Чувствуешь ли ты ответственность за это?

— Я никогда про это не думал. Скорее, я один из сильных голосов Беларуси. Я гражданин Беларуси, и моя ответственность рассказывать про то, что у нас происходят чудовищные вещи, недопустимые, что у нас мучают людей, убивают, похищают, и это недопустимо, и нужно об этом говорить, о том, что в Беларуси катастрофическая ситуация.

Любовь и дети

— Какое будущее ты хотел бы для детей или хотя бы для одного конкретного ребенка, своего?

— Мне кажется, мы им уже оставили планету Земля не в самом лучшем виде, к сожалению…

Я должен оставить сыну возможность пожить в нормальном обществе, пока мне не удалось изменить общество в Беларуси, что сделать сложно. Я сделаю всё возможное, чтобы у сына был паспорт страны, в которой он сможет голосовать, где его будут уважать и где будут всерьёз относиться к нему как гражданину. А в 18 лет он сам выберет, где и как хочет жить: вернуться в Беларусь или жить в Швейцарии, в Германии, в Англии.

Я не знаю, гражданином какой европейской страны буду я, потому что у меня заканчивается паспорт через полтора года. Потом я остаюсь без документов, и я не знаю, что я буду делать.

— Как ты думаешь, ты хороший отец?

— Это очень странно, когда родители рассказывают, какие они классные. Об этом надо спрашивать у детей. Отцовство — это супер сложный путь. Мне есть куда расти. Из хорошего: я совершенно точно могу признавать свои ошибки, исправлять их, и сын знает, что отец извинится. Он знает совершенно точно, что отец его очень любит.

Ты пытаешься не повторить ошибки своих родителей, но всегда, конечно, делаешь какие-то свои ошибки, новые.

— Какую ошибку ты сделал как родитель?

— Миллион ошибок я сделал. Я шипел на него, я выходил из себя, когда не нужно было. Мы садились на велосипеды и херачили куда-нибудь в горы на много-много километров… Я неправильно его мотивировал, когда нужно было по-другому это делать. Да, иногда нужно встряхнуть паренька и привести его в чувство… Но просто надо всегда с любовью все делать — и будет хорошо.

Мне очень повезло с Ромичем, у меня великий сын. В смысле, ему 13 лет сейчас, он мудрее меня, лучше меня во всём. Я у него всему учусь. Единственное, что он не может посуду за собой убрать до сих пор. Всё остальное — окей.

— Воспитывать ребёнка надо с любовью, ты говоришь. Откуда её брать?

— Чем больше в вас любви, тем больше вы можете её отдавать. В какой-то момент, я думаю, что во мне её было немного, а сейчас много, я думаю, что он это тоже чувствует.

— Ты в „Слоне“ про свою настоящую любовь писал?

— Со мной не случалось ничего более прекрасного, чем когда я по-настоящему любил. Это совершенно потрясающее, окрыляющее чувство. Ты проживаешь это каждый день. У тебя водопады мурашек, когда ты смотришь на свою любимую женщину, и их становится только больше и больше день ото дня. Ты просто думаешь: „Вау, вот это девчонка, это что-то прекрасное“.

Настоящая любовь — это когда ты очень настроен на человека, когда ты готов исправлять что-то в себе, но не меняться полностью, когда ты просто счастлив рядом с человеком. Это сложно описать, потому что это где-то на границе, чего мы не улавливаем умом, но это потрясающе совершенно. Я постарался про это написать в „Слоне“, да.

25 мая Саша Филипенко проведет на живую встречу в Вильнюсе с презентацией романа „Слон“ под джаз Павла Аракеляна.

Наш телеграм-канал The Lithuania Литва — ваш оперативный и информативный гид по стране.
Источник

Темы
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на The Lithuania.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – The Lithuania. ВильнюсСветлана АлексиевичЛитвавойна в УкраинеСаша Филипенко
Оставить комментарий

Читать комментарии

Читайте также новые расследования редакции:

Максим Викторович Шкиль, украинский предприниматель, замешанный в коррупционных связях