– Вы присоединились к одному из наиболее прогрессивных направлений современной войны – беспилотным системам. Давайте начнём сначала. Кто вы по специальности и как оказались в армии?
– История длинная. Я получила образование фельдшера — врача скорой помощи. Поступила в 2016 году, когда уже шло АТО. Делала это осознанно: хотела стать боевым медиком. Была на Майдане, видела всё своими глазами, понимала, что начинается, и знала – мое место там. Хотя тогда я была ещё совсем молодой.
Окончила медицинское училище в 2019 и подписала контракт, но не успела поехать – забеременела. Уже была замужем, ушла в декрет. Когда началась полномасштабная война, дочери было два с небольшим года. Несмотря на это, я внутренне готовилась к этому моменту. Развелась и снова пошла в военкомат – теперь уже призвалась боевым медиком.
– Сразу попали в это подразделение?
– Сначала, по своей невнимательности, я думала, что иду служить в 95-ю бригаду в Житомире. А оказалась в учебном центре! Стою на отборе, читаю направление и не понимаю: «Что значит – учебный центр?». Мама радовалась, что я не на передовой, но мне с самого начала хотелось попасть именно в боевую бригаду.
График был изнуряющим — медиков использовали без передышки, домой ездила лишь помыться. По сути, нагрузки были такие же, как на фронте. В итоге я перевелась в 421-й батальон «Сапсан» – сначала медиком в зенитно-ракетное отделение. Почти сразу после перевода нас направили в Донецкую область.
– Что побудило вас перейти в беспилотные системы?
– Мне хотелось непосредственно участвовать в боевых действиях, помогать ребятам. Знала, что помощь именно там нужна. Сейчас я выучилась на пилота FPV, но обстоятельства сложились так, что управляю Matrice 30T – это как Mavic, но гораздо больше. Держу антенны ретранслятора.
– Расскажите об обучении на пилота FPV. Что было самым сложным?
– Самое сложное – инженерная часть: техническая составляющая, прошивки. На фронте пилоты FPV должны быть частично инженерами. Дроны с завода приезжают «глупыми» – им нужно объяснить абсолютно все: где моторы, куда что крутится, где на плате видеотранслятор. Все это делается через прошивку.
Для медика-гуманитария это было особенно тяжело. Но управление оказалось проще. Первые полеты на симуляторе были сложными, но главное – не нервничать. Шаг за шагом становится лучше.
– Можете объяснить разницу между FPV и DJI системами для гражданских?
– FPV-дроны нуждаются в постоянном ручном контроле — если отпустить стики, дрон не зависнет, а упадет. Нужен постоянный микроконтроль. DJI системы, как мой Matrice 30T, имеют автостабилизацию – я набираю высоту левым стиком, и дрон сам ее держит. Но это не значит, что проще в боевых условиях.
FPV летают от первого лица через очки, быстрые и маневренные – для атак. DJI системы больше для разведки, корректировки, ретрансляции. Каждый имеет свое предназначение на поле боя.
– Сколько нужно тренироваться, чтобы стать асом?
– Зависит от человека и его желания. У FPV нет потолка развития – можно учиться бесконечно. Это понимание ландшафта, карты высот, куда долетишь и как опустишься. Микроконтроль приходит с постоянными тренировками.
– Какая история вас больше всего поразила?
– Однажды долго гонялись за врагом. Когда наш FPV уже нацелился на него, тот схватил поломанный Mavic и бросил в дрон! Промахнулся. Тогда бросил автомат – и сбил дрон! Мы все были в шоке. Но наконец его догнали другим дроном.
– Расскажите о работе с ретранслятором.
– Ретранслятор – большой дрон с антеннами для продления дальности действия FPV. Это критично важно при большой kill-зоне. Matrice работает на системе DJI – проще FPV, может сам стабилизироваться. Но есть своя специфика: нужно постоянно смотреть в одну точку, картинка не меняется. Надо изучить, куда достает ретранслятор, как не потерять FPV-дрон, как его «отловить».
– Как работает взаимодействие в экипаже во время боевых операций?
– Это командная работа. Весь экипаж следит за операцией – кто как может во время своей работы. Я могу посматривать на камеру FPV-пилота, держа свой дрон. Когда заходим на цель, у всех всплеск эмоций – не от радости убийства, а от понимания, что эта угроза больше не повредит нашим собратьям из пехоты или других подразделений. Становится немного легче осознания, что оно больше не причинит вреда.
– Сколько женщин-пилотов в вашем подразделении?
– В нашей роте – трое. Разницы между мужчинами и женщинами в пилотировании нет. Все зависит от личностных качеств: скорости реакции, умения реагировать на критические ситуации. Лучше тот, у кого есть желание, умение и понимание процесса.
– Что бы вы посоветовали жителям стран Балтии для подготовки?
– Открывать школы FPV и других дронов. Двухнедельные курсы для взрослых – чтобы люди понимали, подходит ли это им. Кружки для детей – не для подготовки к войне, а для понимания технологий.
Моему брату всего семь, но он поражает своей смекалкой. Дети часто замечают то, чего взрослые не видят, – мыслят свободнее, предлагают нестандартные решения. Иногда, в определенных случаях именно ребенок способен придумать то, до чего не додумается опытный инженер. Поэтому нужно внимательнее слушать молодых – в их идеях нередко скрыты ответы, которых нам самим не хватает.