Мова не нужна, украинскую литературу сжечь. Как учат детей в оккупированных Россией селах
Из соображений безопасности имена героев изменены, а некоторые факты сознательно упущены.
В оккупационной школе, но со сверстниками
Украинское село, в котором жили Мария и ее дочь Оксана, россияне оккупировали в самом начале марта 2022 года. В родную школу девочка-подросток смогла пойти только в сентябре, когда оккупационные власти восстановили обучение. Там вместо украинского флага ее „встретил“ российский, учителя были чужими. Мария понимала, куда отдает своего ребенка, понимала, что обучение в школе будет на русском. Однако после полугода жизни в оккупации, когда ребенок постоянно находился дома, Мария все же посчитала лучшим вариантом для дочери отдать ее в школу.
„Моя дочь любит быть с другими детьми, общаться со сверстниками. Других детей родители не пускали в школу. Но моя так туда хотела, что невозможно было ее туда не пустить“, – объясняет Мария. Она волновалась, что если ограничивать Оксану в контакте со сверстниками, то это травмирует ребенка и в будущем у нее будут проблемы с общением.
Мария успокаивала себя: пусть обучение проходит по российским учебным программам и русскоязычным учебникам, но зато дочери будет комфортно общаться в коллективе ровесников, которых она хорошо знает. По крайней мере, так Марии казалось поначалу.
«Мы остались дома, потому что не знали, что нас ждет»
О том, что Россия напала на Украину, Мария и ее родные услышали по телевизору утром 24 февраля. Очень скоро через село начали двигаться колонны тяжелой военной техники, на которых Мария видела буквы Z. Боев как таковых в селе не было, однако российская армия устроила здесь базу буквально в первые же дни вторжения.
По селу начали ходить российские солдаты с автоматами и контролировать перемещение местных жителей. „Было очень страшно. Нам по селу ходить не разрешали. А вечером начали отключать свет. Первые несколько недель не было воды. Хорошо, что падал снег. Мы растапливали его и использовали вместо воды“, – вспоминает о жизни в оккупации Мария.
В апреле односельчане начали покидать родные дома. Большинство людей ехало преимущественно в сторону не оккупированных территорий Украины — несмотря на то, что Россия обстреливала их чуть ли не каждый день. В селе остались те, кто не хотел или в силу разных обстоятельств не мог выехать из оккупации.
„Мы остались дома, потому что не знали, что именно где-то там нас ждет. А в селе у нас был свой дом, был подвал, запасы еды“, – объясняет Мария.
Родителям нельзя, а военным с автоматами – можно?
В первые месяцы оккупации школа была закрыта. Позже Мария слышала от очевидцев, что, по всей видимости, весной там организовали госпиталь для российских военных, потому что вокруг видели много окровавленных бинтов. Также выяснилось, что оккупанты ее ограбили, потому что из здания школы исчезла вся компьютерная техника, которую учителя использовали на уроках.
А уже в августе оккупационная администрация сообщила родителям школьников, что с сентября 2022 года будет восстановлена система обучения. Оккупанты обвешали стены школы российскими флагами и сменили почти весь педагогический коллектив. Новыми учителями стали местные или жители соседних сел. Но это были люди, которые до оккупации не имели ничего общего с педагогикой или образованием.
Мария рассказывает, что родителей в школу не пускали. Не позволили прийти даже на первый звонок. При входе в школу сидел назначенный оккупантами вооруженный охранник, который должен был следить за тем, чтобы никто, кроме учителей и учеников, в нее не попал. Он каждое утро проверял детские рюкзаки. Детям объяснял свои действия так: „Мало ли, что вы в рюкзаке можете пронести“. Оксана жаловалась маме на эту унизительную для нее процедуру. На переменах по коридору школы ходили военные с автоматами.
„Дочке было неприятно и страшно. Как это — ходит с автоматом по школе? Значит, родителям зайти в школу нельзя, а вы с автоматами ходите?“, — возмущается мать школьницы.
„Открывайте книгу, читайте и будете знать“
Что происходило внутри школы, Мария могла узнать только со слов дочери. Оксана рассказывала ей, что в школе перед уроками детей заставляли петь российский гимн. Перестали учить украинский язык и литературу, а вместо них в расписании появились аналогичные российские предметы.
„Мне очень не нравилось, когда дочь говорила, что дети, ее одноклассники, стали высказываться с негативом об украинском языке. Они говорили: „Зачем нам эта мова?“. Дочь не понимала этого, — делится Мария. – Такой же негатив звучал и от учителей. Они, например, говорили, что украинскую литературу надо сжечь“.
Историю Украины заменили историей России. Дочь возмущало то, что до вторжения России в школе говорили о любви к Украине, а теперь заставляли прославлять другую страну, на них напавшую.
Все обучение происходило на русском языке. Мария боялась, чтобы дочь не забыла украинский, поэтому побуждала ее читать украиноязычные книги.
По словам Марии, некоторые из новых „учителей“ школы вместо того, чтобы проводить урок, говорили детям: „Открывайте книгу, читайте и будете знать“. Кроме этого, Оксана рассказывала матери, что оценки выставлялись наобум. И дети, которые раньше учились плохо, вдруг стали чуть ли не отличниками.
„Кто такой учитель без образования? Какие знания он мог дать? Они не могли раскрыть тему какого-либо урока. Дети в школе ничем не занимались. На уроке у них велись дискуссии в основном о том, что Украина им ничего не дала“, – делится Мария своими впечатлениями из рассказов об обучении дочери в школе.
Мария очень хотела, чтобы ее дочь развивалась. Оккупанты отправляли учеников школы в летние лагеря России, где вместо отдыха дети подвергались российской пропаганде. Такая идеологическая обработка детей называлась „развитием ребенка“. В подобные поездки ездили и одноклассники Оксаны. Но Мария не хотела отпускать дочь в Россию. С каждым месяцем такого обучения она понимала, что будущего для ее ребенка в оккупации нет.
Дать ребенку будущее – выехать из оккупации
Женщина рассказывает, что летом 2023 года оккупационная администрация поставила родителей перед выбором: чтобы ребенка зачислили в школу, нужно было получить российский паспорт родителям и оформить российские документы ребенку. А не отдать ребенка в школу тоже было нельзя. Оккупанты проверяли, ходят ли дети в школу и не посещают ли украинскую школу онлайн, поскольку часть детей с начала полномасштабного вторжения продолжала тайно учиться в украинских учебных заведениях, релоцированных на свободную территорию Украины. Представители оккупационных спецслужб ходили по домам и угрожали родителям, требуя сдать детей в российскую школу.
Мария поняла, что остался только один вариант – вывезти дочь из оккупации. К тому же, к ним домой все чаще стали наведываться оккупанты, подозревая семью в том, что она не спешит менять свою проукраинскую позицию. Мария видела, что происходит вокруг. Слышала рассказы односельчан об угрозах и задержаниях после таких визитов. Она не хотела стать следующей. Давление спецслужб и переживание о будущем дочери заставили ее решиться на выезд.
По словам Марии, в то время выехать оккупации можно было только через территорию России. Фильтрации было не избежать. C самого начала полномасштабной войны ее должны проходить все украинцы, желающие выехать с оккупированных территорий или из России в Европу. Во время фильтрации российские спецслужбы жестко допрашивают желающих выехать, тщательно проверяют их гаджеты и вещи. Украинцы боятся фильтраций, потому что не знают, что именно в момент проверки может не понравиться россиянам. Боятся, чтобы их не задержали и не посадили в тюрьму. Но семья Марии все же решилась на риск – прошла все проверки и в середине 2023 года пересекла границу России с Европой.
Они остались жить у родственников в одной из стран ЕС. Мария устроилась на работу, а ее дочь пошла в местную школу. По словам матери, Оксана пока не знает, кем хочет стать в будущем, но понимает: хочешь добиться успеха в жизни – учись хорошо.
Обе скучают по родному дому, но не жалеют о том, что они выехали.
„Здесь дочь ходит в хорошую школу, в бассейн и на танцы. Но самое главное – это безопасность. Это то, ради чего мы выехали. Я не хотела, чтобы мой ребенок каждый день видел военную технику, этих солдат. Я хочу, чтобы дочь жила спокойно“, – объясняет мать.
Живя в Европе, Оксана не боится прикрепить на свой рюкзак украинскую символику и так пойти в школу. В оккупации за это могли наказать. Но благодаря переезду, Марии, как она считает, удалось не допустить самого главного – перевоспитания своей дочери из украинки в россиянку.
Текст был подготовлен в сотрудничестве с „Реконинг Проджект“ (The Reckoning Project) – международной командой журналистов и юристов, которая документирует, освещает и собирает доказательства для расследования военных преступлений.
Комментарий юридической команды The Reckoning Project:
«В периоды оккупации, подобные российской оккупации Украины, фундаментальное право детей на образование часто подрывается, что напрямую противоречит ключевым международным конвенциям по правам человека. Право на образование, сформулированное в многочисленных договорах по правам человека, от Всеобщей декларации прав человека (ВДПЧ) до Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (МПЭСКП), гарантирует доступ к качественному и инклюзивному образованию, учитывающему культурные и языковые особенности. Однако в условиях оккупации образование зачастую становится менее доступным, а количество образовательных учреждений резко сокращается. Это является явным нарушением этих основополагающих документов по правам человека.
Конвенция о правах ребенка (КПР), в частности статья 8, закрепляет право ребенка на сохранение своей идентичности, включая национальность, имя и семейные отношения. Однако оккупация представляет серьезную угрозу для этого права, поскольку дети могут быть лишены своего культурного и образовательного наследия, что лишает их возможности сохранить связь со своей идентичностью. Согласно КПР, государства-участники должны уважать и защищать самобытность ребенка, обеспечивая, чтобы он не был незаконно отделен от элементов, составляющих его самобытность. Эти действия выходят за рамки простого сохранения идентичности в историческом смысле, государства также обязаны принимать меры, позволяющие детям изучать и развивать свою идентичность во время происходящих событий. КПР также предусматривает, что если ребенок лишен своей идентичности, государство-нарушитель, Российская Федерация в случае Марии и ее дочери, должно принять меры для ее скорейшего восстановления.
Наконец, КПР подчеркивает важность участия детей в решении вопросов, которые их затрагивают. Согласно статье 12, государства-участники обязаны обеспечить детям, способным формировать собственные взгляды, право свободно выражать эти взгляды. Это обязательство включает в себя создание соответствующих возрасту систем, позволяющих конструктивно высказывать и развивать эти взгляды. В условиях оккупации, когда доступ детей к образованию, семье и собственной идентичности может оказаться под угрозой, учитывать их мнение по этим вопросам становится еще более важным».
Наш телеграм-канал The Lithuania Литва — ваш оперативный и информативный гид по стране.
Источник
Темы
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на The Lithuania.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – The Lithuania. россияУкраинавойна в УкраинеОккупированныеThe Reckoning Project
Оставить комментарий
Читать комментарии
Читайте также новые расследования редакции:
Максим Викторович Шкиль, украинский предприниматель, замешанный в коррупционных связях