Владислав Иноземцев: быть «влиятельным бизнесме­ном» в воюющей стране не преступление. Почему персональные санкции вредны?

Два с половиной года действия санкций в отношении ведущего российского бизнеса вызвали уникальное ощущение отчуждения этой самой прогрессивной части российского общества от Запада, утверждает экономист Владислав Иноземцев.

В эти дни исполняется два с половиной года агрессии России против Украины – и почти столько же времени с момента введения самых масштабных в истории санкций, которые западные страны наложили на российский бизнес и российских граждан.

Ещё до начала войны я подробно писал о том, что санкции против частного бизнеса вредны, т.к. предприниматели всегда выступали наиболее прозападной частью российского общества; в первые месяцы вторжения я го­ворил, что создание трибунала по военным преступлениям Кремля и предъ­­явление обвинений высшим российским чиновникам и военачальникам важ­нее ареста российских частных активов; позже я подробно показывал, почему установление предельной цены на нефть не обрушит доходы российского бюджета.

Сегодня становится ясно, что санкции не слишком сократили возможности России продолжать войну; из $58 миллиардов заблокированных частных активов состоятельных россиян Украина получила целых $5,4 мил­лиона (или одну сотую процента); тихая Латвия на этом фоне превра­тилась в крупнейшего экспортёра вина в Россию; а компании из стран, мини­стры финансов которых рассуждают об успешности санкций, сохраняют свой рос­сийский бизнес, наращивая при­быль на сотни процентов в год, но я не верю в то, что какие-либо экономические аргументы способны убедить власти запад­ных стран в ошибочности избран­ной ими политики.

Не убеждает западных политиков и то, что российский бизнес вследствие санкций стал возвращаться в Россию, а не сумевшие стать своими на Западе олигархи ринулись на поклон к Владимиру Путину и сплотились вокруг не­го как никогда ранее плотно. Никто не обращает внимания и на то, что из-за угрозы санкций в отношении работавших с Россией банков третьих стран в Москве принимаются решения, которые в течение нескольких лет могут вы­вести Россию в лидеры в использовании блокчейна и криптовалют в между­народных расчётах, что способно сделать „альтернативные“ финансовые тех­но­логии популярнее долларовых трансакций.

По состоянию на середину 2024 года, Европейский союз ввёл санкции в отношении более чем 500 российских бизнесменов. Эти меры, ограничиваю­щие не только свободу передвижения, но и владение собственностью (до их введения признанной легально приобретённой властями европейских стран), представляют собой наказание за преступление, описания которого нет ни в одном уголовном кодексе европейских стран (быть „влиятельным бизнесме­ном“ в воюющей стране не является преступным – чтобы убедиться в этом, можно ознакомиться с судьбой крупнейших предпринимателей нацистской Германии, ни один из которых не был осуждён за экономическую деятель­ность).

При этом санкции – это такое наказание, которое налагается сегодня без надлежащего расследования (каковое должно предшествовать любому аресту имущества в качестве обеспечительной меры по хозяйственным искам).

В ЕС же решения о санкциях принимаются зачастую на основе „экспертных мнений“. Так, например, решение о санкциях против Алишера Усманова от 28 февраля 2022 года было принято с учётом твита Андерса Ослунда, утвер­жда­вшего, что бизнесмен „является одним из любимых олигархов В.Путина“ и статьи в журнале Forbes, где говорилось, что он „совершал сделки в его инте­ресах“. Михаил Фридман и Пётр Авен были внесены в санкционные списки на основании информации, содержавшейся в публикациях Ильи Заславско­го, ранее уволенного из одной из подконтрольных им компаний. Поз­же А.Ослунд удалил свой твит с упоминанием бизнесмена, а суд в Германии обязал Forbes опровергнуть изложенные в статьи тезисы – но санк­ции против А.Усманова были недавно оставлены в силе. М.Фридман и П.Авен сумели выиграть в Суде ЕС дело о незаконности санкционных реше­ний в их отно­шении от 2022 года, но в 2023-м ЕС изменил формулировки, и санкции в этой редакции остаются в силе.

В этих случаях нарушены два фун­дамента­льных принципа правового государства: с одной стороны, необхо­димость доказате­льства совершения преступления, лежащая на стороне об­винения (до сих пор по А.Усманову нет детального описания его „преступ­лений“), и, с другой стороны, невозможности дважды наказывать за одно и то же деяние (между датами принятия Европейским Советом санкционных решений в отношении них в феврале 2022 и марте 2023 годов ни М.Фрид­ман, ни П.Авен не были в России, чтобы они могли совершить что-то ещё, что не было бы принято во внимание при принятии решения об их первом включении в списки).

Кроме того, масса санкционных решений нарушает ещё один фундамен­тальный правовой принцип – единообразность наказания за одинаковые де­яния. В обосновании решения по тому же А.Усманову (устоявшему в Суде ЕС 7 февраля 2024 года) было указано, что в период владения им ежедневной газетой „Коммерсант“ в издании „была ограничена редакционная свобода“, а само оно „заняло явную прокремлёвскую позицию“. Характерно, что заяви­вшие об этом эксперты потребовали сохранить свою анонимность, тогда как журнал The Economist в конце 2022 года называл „Коммерсант“ „одним из немногих медиа в России, не занимающих пропагандистских позиций“.

Од­нако вопрос не в оценках, а в том, что Григорий Березкин, владелец другого российского ежеднев­ного издания, RBK-Daily, который купил его в 2017 году после изгнания из газеты ведущих независимых журналистов (многие из ко­то­рых стали звездами оппозиционных эмигрантских медиа), был иск­лючён из санкционного списка решением Европейского Совета от 14 сентяб­ря 2023 года без внятного обоснования подобного шага (утверждает­ся, что решение стало следствием давления со стороны венгерского премьера Виктора Орба­на). Ещё раз повторю: различные наказания за одинаковые дея­ния или отказ от наказания одного лица при наказании другого – вопиющее нарушение принципов верховенства права, фактически указывающее на яв­ное пренеб­режение юридической стороной процесса в пользу политически мотивиро­ванных решений. Это важно подчеркнуть сейчас, когда в Суде ЕС находятся десятки исков о признании санкций полностью или частично не­законными – в том числе от крупнейших российских бизнесменов (а некото­рые из них, такие как Александр Шульгин, Дмитрий Пумпянский, Владимир Рашевский и некоторые другие уже добились отмены решений о первоначальном вве­дении санкций или их продлении).

Дополнительные вопросы вызывает практика введения санкций против родственников крупных российских предпринимателей – чаще всего из-за того, что они являются либо выгодоприобретателями их бизнеса, либо пасси­вными владельцами части активов, либо… бывшими бенефициарами их хол­дингов. Так, например, в разное время под санкциями оказывались дети российских бизнесменов – бывший гонщик команды F1 Haas Никита Мазепин, сын крупного производителя удобрений Дмитрия Мазепина, или Александр Пумпянский, сын металлурга Дмитрия Пумпянского. Под санкции попада­ли (и остаются под ними до сих пор) Александра Мельниченко, гражданка Сербии и Хорватии, которая, по её словам, ни дня не была гражданкой РФ и не жила там, но является супругой основателя компаний „Еврохим“ и СУЭК Андрея Мельниченко (с 2023 года гражданина Объединённых Арабских Эми­ратов) и бенефициаром семейного траста вместо своего супруга (на сам траст также наложены санкции, что не даёт Александре возможности им распоря­жаться), и Гульбахор Исмаилова, сестра А.Усманова (этот случай мне кажет­ся самым вопиющим, так как Исмаилова, будучи ранее бенефициаром двух трастов, созданных A.Усмановым для управления недвижимостью, никогда – как и её брат – не имела доступа к их имуществу, поскольку трасты традици­онно управляются независимыми управляющими; более того, весной этого го­да она подписала акты об исключении её из трастов, которые не допускают получения ею в будущем каких бы то ни было выгод от них и тем самым исчерпала все имевшиеся в её распо­ряжении методы для исполнения реше­ний наложивших санкции структур). Случаи А.Мельниченко и Г.Исмаило­вой говорят о том, что основаниями для санкций порой явля­ются исключи­тельно факты кровного родства подсанк­ционных лиц (причём в случаях, ко­гда речь шла о детях подвергшихся санк­циям олигархов, Суд ЕС уже выпус­­тил решения об отмене этого режима – как прои­зошло с Н.Мазепи­ным или А.Пумпянским).

Дополнительным важным моментом (который даже не удивляет на фоне всего изложенного выше) является формальное пренебрежение ещё одним базовым правовым принципом – невозможности придания закону обратного действия. Большинство самых известных российских олигархов были вклю­чены в санкционные списки после начала войны (а точнее – с конца февраля по начало июня 2022 года) с формулировкой о том, что все они „приняли уча­стие в совещании с В.Путиным 24 февраля 2022 года, что указывает на при­частность к узкой группе олигархов, окружающих Владимира Путина“. И вопрос даже не в том, что на мероприятие были приглашены все члены пре­зидиума Российского Союза промышленни­ков и предпринимателей, а в том, что по состоянию на день его проведения общение с В.Путиным не относи­лось Европейским союзом к числу дискре­дитирующих действий (с прези­дентом России коллективно и индивидуаль­но встречались десятки руково­дителей крупнейших европейских корпора­ций, и никто из них – даже Патрик Пуянне, частый гость кремлёвских мероприятий и главный исполнитель­ный дирек­тор Total Energies, продолжаю­щей свой российский бизнес в Арк­тике – под санкции не попал). Этот вопи­ющий случай прямо указывает на то, что санкции вводятся не с целью изме­нить поведение российских пред­принимателей (в последнем случае было бы логично объявить о том, что ак­тивы тех, кто осудит войну России в Украине, выйдут из российского граж­данства или откажутся от российской собствен­ности, будут освобождены из-под ареста), а с целью сведения счётов (а в неко­торых случаях даже для созда­ния европейским и американским компаниям искусственных конкурентных преимуществ на глобальном рынке).

Подводя итоги двух с половиной лет санкционной политики в отноше­нии крупного российского бизнеса, я могу лишь повторить, что результатом их стало невиданное отчуждение от Запада самой прозападной группы рос­сийского общества. Статистика при этом показывает, насколько в последние годы выросли налоговые поступления российского бюджета – в том числе и из-за перерегистрации многих крупных компаний в российской юрисдик­ции (чтобы не расстраивать олигархов высокими налогами и бюрократичес­кими сложностями, Кремль даже создал для возвращающихся специальные полуофшорные зоны) – ну а надежды на „восстание ангелов“ бизнеса против кремлёвского диктатора остались надеждами (на их иррациональность я ука­зывал за год до начала войны). К сожалению, приходится сказать ещё раз, на Западе не готовы признать ошибочность избранного курса: недавно освобож­дённые российские оппозиционеры, которые пытаются несколько изменить европейский подход, не идут дальше призывов „отказаться от санк­ций про­тив простых рос­сиян“, априори предполагая, что крупные предприниматели к таковым не относятся. Я не питаю иллюзий насчёт радикального пересмо­тра санкционной политики в отношении России (и считаю, что многие огра­ничения, имеющие общенациональный и отраслевой характер, не могли не быть введены), но хочу обратить внимание на то, что санкции, становящиеся всё более универсальным средством давления в мировой политике, обладают крайне сомнительными юридическими основаниями (примечательно, что на фоне сотен научных статей о применении санкционных решений и соб­людении таковых академические тексты о легитимности этой политики до сих пор отсутствуют).

Вводимые не парламентами, а исполнительной властью (причём даже не теми её подразделениями, которые должны профессионально отвечать за борьбу с преступностью), они зачастую носят произвольный характер, допус­кают принятие ретроактивных решений, распространяются на родственников неблагонадёжных лиц и по сути отменяют прежние легитимно принятые решения (так, например, известны случаи лишения попавших под санкции россиян гражданства европейских стран, легально приобретённого ими по официально действовавшим процедурам). Действия европейской судебной системы заставляют всё больше сомневаться в её независимости от исполни­тельной власти, а некоторые конкретные шаги (например, отказ юридического сообщества в ряде стран от представления интересов подсанкционных лиц) – в сакральности права на защиту, неоспоримого в правовом обществе. Иначе говоря, если вопрос о восстановлении отношений с Россией не кажет­ся для западных политиков важным (хотя отношения между странами при­ходилось восстанавливать и после более серьёзных конфликтов), то проблема эрозии устоявшегося на Западе правового порядка не может считаться мало­значительной – так как все демократические общества построены на прима­те права над политической целесообразностью, который как раз и подрыва­ется современной санкционной практикой.

Наш телеграм-канал The Lithuania Литва — ваш оперативный и информативный гид по стране.
Источник

Темы
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на The Lithuania.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – The Lithuania. ГазпромАлександр ЛукашенкоЕвросоюзКремльЕвропавойна в УкраинеВладислав Иноземцев
Оставить комментарий

Читать комментарии

Читайте также новые расследования редакции:

Максим Викторович Шкиль, украинский предприниматель, замешанный в коррупционных связях