Тяжелый посткоммунистический транзит
Ровно через год, в октябре 2026-го, в Ереване пройдет одно из статусных ежегодных событий в сфере экологии – 17-я Конференция Сторон Конвенции о биологическом разнообразии (СОР17). В прошлом году за кандидатуру Армении проголосовали 65 из 123 участников предшествующего форума, проходившего в Колумбии – тогда страна-хозяйка мероприятия впервые была определена в ходе тайных выборов. Ни для кого не секрет, что международные саммиты такого рода порой проводятся там, где обсуждаемые в ходе них проблемы стоят довольно остро, – тем самым превращаясь для принимающей стороны в своего рода „приглашение к действию“. Однако, если замысел был именно таким, нельзя не обратить внимание на степень „запущенности“ экологической ситуации в республике, которая без преувеличения становится угрозой не только национальной, но и региональной безопасности.
Армения – одна из беднейших стран бывшего СССР, и многие ее острые экологические проблемы обусловлены трудностями посткоммунистического транзита (я даже не буду вспоминать, как в 1990-е годы были почти полностью уничтожены биоресурсы Севана, в том числе выловлены форель и сиг, как в ряде районов практиковалась чуть ли не сплошная вырубка лесов из-за банального недостатка топлива, а очистные сооружения на многих реках пришли в упадок).
Однако с тех пор прошло несколько десятилетий, многие постсоветские страны стали настоящим образцом для подражания в этой сфере (а Эстония даже возглавила в прошлом году Environmental Performance Index), тогда как в Армении практически никаких положительных сдвигов так и не произошло. Напротив, упомянутый индекс – самая, по мнению большинства специалистов, статусная ежегодная публикация по экологической проблематике в мире – бесстрастно констатирует, что с 2018 г. республика потеряла более 30 позиций в рэнкинге, переместившись с 63-го места на 94-е, что стало самой быстрой деградацией из всех оцениваемых стран. Так что, по всей вероятности, проблема коренится не только в тяжелом наследии прошлого, но и в специфической природоохранной политике многих сменявших друг друга армянских правительств.
Горы мусора, пыль и цветущая вода
Первой и самой главной причиной негативных трендов является явное пренебрежение властей республики к серьезной регулятивной деятельности в сфере природопользования и экологии. Достаточно отметить, что до конца 2010-х годов в стране не существовало ни одного мусороперерабатывающего завода, а о раздельном сборе бытовых отходов власти заговорили в 2023 г., утвердили соответствующую стратегию только прошлой весной (и обещают внедрить новые технологии повсеместно лишь к 2032-му). При этом жители столицы знают о проблеме, пожалуй, даже получше всех остальных: пожары на Нубарашенской свалке, расположенной в 10 км от исторического центра Еревана, сегодня не удивляют уже никого, а про озвученные в 2021 г. планы ее закрытия давно забыто.
В понятном (и даже похвальном) стремлении развивать малый и средний бизнес чиновники закрывают глаза на его разрушительное влияние на окружающую среду – на берегах того же Севана существуют сотни гостиниц, магазинов и мест отдыха, „производящих“ горы никем не утилизуемого мусора. Будучи там однажды по приглашению армянских чиновников и предвкушая роскошные пейзажи, я был шокирован увиденным, напомнившим мне окраины провинциальных российских городов середины 1990-х.
Изменение состава воды вызывает с 2018 г. регулярное „цветение“ озера, что может свидетельствовать о необратимых изменениях его экосистемы. Не лучше обстоят дела с качеством воздуха, особенно в крупных городах: хотя в постсоветский период число загрязняющих атмосферу промышленных предприятий сократилось, резко увеличились выбросы СО2 газовыми котлами (которыми отапливаются многие дома), а также автомобилями. Главной же бедой является пыль, вызываемая крайне низким уровнем городского благоустройства, постоянным нарушением даже принятых норм в строительной сфере и отсутствием лесов и зеленых насаждений (в том же Ереване в обычный день ПДК по пыли в воздухе превышены в 1,5–2 раза, по диоксиду азота – в 1,7–3 раза, а по диоксиду серы – порой до 2 раз; схожая ситуация наблюдается и в других, даже не столь крупных, городах). Однако куда важнее то, что государство не только не справляется с коммунальными проблемами (это в конце концов может диктоваться элементарным популизмом), но и не призывает к ответу крупных загрязнителей природы.
Речь, конечно же, идет о промышленных предприятиях, причем прежде всего горнодобывающих. Характерно, что эту тему активно поднимают даже не армянские экологи, а представители Ирана и Азербайджана – в эти страны несут свои воды многие реки, текущие из Армении (а некоторые из Турции через ее территорию): Арас, Вохчи и многие другие. Сложно сказать, каково качество воды в них в самой Армении, но в Иране в той же реке Арас в 2020 г. было зафиксировано наличие 59 видов опасных элементов, а содержание свинца в воде в 14 раз превышало утвержденные правительством страны предельно допустимые уровни. Причина проста: в Армении сегодня действуют около 200 горнодобывающих предприятий, в том числе такие крупные, как Зангезурский, Агаракский и Техутский медно-молибденовые комбинаты, Капанская горно-обогатительная фабрика и десятки золотодобывающих компаний, разрабатывающих в том числе Сотское, Меграсарское, Азатекское и Меградзорское месторождения. Большинство этих производств начали работу еще в советский период и ведут добычу карьерным способом, что катастрофически сказывается на состоянии окружающей среды. При этом они требуют большого количества воды и не всегда (а скорее даже редко) соответствуют современным экологическим стандартам.
Российские компании — риск для экологии Армении
Мы не готовы утверждать, что армянские власти осознанно отказываются от реализации хорошо зарекомендовавших себя в других странах мер в сфере природоохраны, но хотели бы обратить внимание на два обстоятельства, по всей видимости, не дающих надежд на исправление ситуации.
С одной стороны, надо иметь в виду, что большинство этих крупных компаний являются основой армянского экспорта (на продукцию горнодобывающих отраслей и металлургии в 2023 г. приходилось 52% поставок за рубеж) и значимыми налогоплательщиками страны (Зангезурский комбинат в прошлом году стал крупнейшим донором республиканского бюджета), что очевидно сокращает возможности властей демонстрировать в отношении них слишком уж принципиальный подход.
С другой стороны (что представляется совершенно отдельной и специфической проблемой), крупнейшие промышленные и энергетические компании Армении владеются или управляются российскими собственниками. Крупнейшее в стране Сотское золоторудное месторождение и гигантский Зангезурский комбинат принадлежат российской группе горнодобывающих компаний GeoProMining (при покупке Зангезура 25% его акций было передано в дар правительству Армении, что позволяет оценить карт-бланш, выданный новым собственникам). Близкий к Кремлю „Росатом“ управляет Мецаморской АЭС, обеспечивающей 30% энергопотребления республики; Tashir Group владеет Севано-Разданским каскадом гидроэлектростанций, а „Электрические сети Армении“ являются подразделением Интер РАО ЕЭС. Как бы армянские лидеры ни декларировали, что они освободились от влияния Москвы и чуть ли не вышли из всех возглавляемых ею интеграционных объединений, экономически страна остается вассалом Кремля и не способна контролировать свои крупнейшие предприятия.
Это позволяет армянскому бизнесу во многом игнорировать современные природоохранные требования, и особую тревогу вызывает то, что он никак не пытается решить проблему „накопленного ущерба“, который представляют собой заброшенные рудные отвалы и могильники опасных химических отходов (в горнодобыче часто именуемые „хвостохранилищами“). Их опасность отмечает даже Всемирный банк, называя эти объекты „значительным источником загрязнения“ и подчеркивая, что слабый институциональный надзор усиливает экологические и социальные риски. В отличие от ЕС, где уже двадцать лет действует Директива 2006/21/EC, реализующая систему независимого мониторинга, аварийных фондов и планов на случай прорыва или разрушения подобных сооружений, в Армении нет даже их публичного централизованного учета – несмотря на рекомендации ООН, подчеркивающие, что многие из этих объектов находятся в сейсмоопасной зоне, а землетрясения, оползни и сезонные паводки многократно увеличивают риск серьезных экологических происшествий.
Армянских экологов игнорируют
Следует отдать должное усилиям армянских экологов: они на протяжении многих лет бьют тревогу относительно гигантского хвостохранилища Натамак, основанного в 1967 г. на севере страны и расположенного рядом с реками, от которых зависит обеспечение водой местных аграриев. В Лорийском районе, который всегда считался регионом с уникальными природными ресурсами, ученые фиксируют угрозу биоразнообразию в связи с загрязнением подземных вод и почв из хвостохранилища Тегут, связанного с крупным медным рудником.
Самым опасным объектом в Армении они называют хвостохранилище Арцваник на юге страны, аккумулирующее миллионы тонн отходов из Зангезурского медно-молибденового комбината: тут ниже устаревшей и непрочной дамбы „биоразнообразие практически отсутствует“, вода насыщена тяжелыми металлами, флора и фауна уничтожены. В Араратской долине, традиционно важнейшем регионе для армянского сельского хозяйства и пограничной с Турцией провинции, накоплено более 15 млн куб. м отходов, содержащих цианиды, а в местных почвах фиксируется повышенное содержание мышьяка, кадмия, ртути и свинца. Примеры можно продолжать практически бесконечно, но никакие призывы к соблюдению элементарных мер безопасности сегодня не достигают властей республики.
Я не знаю, что мотивировало уважаемых участников прошлогоднего экологического саммита, предоставивших Еревану возможность принять следующий, но мне кажется, что сложившуюся ситуацию следовало бы использовать для наращивания давления на армянские власти, чтобы добиться от них изменения их неконструктивной позиции и инициировать давно назревшие реформы. Необходимы четкие графики присоединения к важнейшим европейским природоохранным конвенциям, совершенствование механизма мониторинга экологических угроз и принятие законов, повышающих цену ошибок в данной сфере, которые могут допускать хозяйствующие субъекты разного уровня. От успеха такого давления зависит не только биоразнообразие в Армении (и более того, во всем южнокавказском регионе), но и здоровье и жизнь сотен тысяч людей, живущих в зонах настоящего экологического бедствия. Если со стороны международного сообщества нынешний шанс не будет использован, можно с уверенностью сказать, что сделанный в прошлом году выбор окажется ошибочным.
* Мнение автора может не совпадать с мнением редакции