Сегодняшних литовцев и белорусов объединяет многовековая общая история. Неудивительно, что часто и те, и другие апеллируют к тем же историческим событиям и имеют общих национальных героев. Для этого достаточно вспомнить торжественный антураж вокруг перезахоронения руководителей и участников восстания 1863–1864 гг. в ноябре 2019 г. Этот пример лишь подчеркивает, что история во многом объединяет литовцев и белорусов, а различные ее трактовки лишь вписываются в общий европейский тренд.
Однако, на данный момент мы наблюдаем другую проблему. Демократическая со сменяемой властью имеет вполне устоявшуюся трактовку исторических событий. Это касается не только их интерпретации в различных юридических документах, начиная от Конституции страны, но и исторической политики в целом. Стоит вспомнить твит, сделанный Гитанасом Науседой в октябре 2022 г., о том как он посетил памятник Франциска Скорины на пражских Градчанах. Данная история вызвала целую гамму эмоций в белорусском сегменте интернета, но в целом ее можно рассматривать как проявление инклюзивности в литовском подходе, когда в исторический нарратив сегодняшней Литвы включаются не только этнические литовцы, но и представители национальных меньшинств.
В свою очередь, авторитарная Беларусь с несменяемой властью и все более увеличивающейся зависимостью от Москвы является обратным примером. Иллюстрацией этого может быть ликвидация школ и общественных организаций литовского меньшинства в стране. Но еще больше это проявляется в исторических нарративах, транслируемых режимом и его пропагандистами. И это таит опасность не только для белорусско-литовских отношений на уровне обществ двух стран, но и для самого белорусского общества.
ВКЛ глазами белорусов и тень Кремля
Нарратив о Великом княжестве Литовском () как одной из форм исторической белорусской государственности не является чем-то новым. В преамбуле белорусской Конституции, принятой в марте 1994 г., говорится о том, что современная Беларусь опирается “на многовековую историю развития белорусской государственности”. При этом, данная формулировка пережила все манипуляции, проделанные с белорусской Конституцией в результате многочисленных лукашенковских “референдумов”. Казалось бы, в данной фразе нет каких-либо упоминаний о ВКЛ. Но даже беглый взгляд на белорусскую историю в контексте слова “многовековой” говорит о том, что современная Беларусь видит в ВКЛ одну из исторических форм белорусских государств. Кроме того, известно что в проекте Конституции долгое время присутствовало упоминание о ВКЛ, Белорусской Народной Республике (БНР), а также БССР, однако активизация пророссийских настроений у значительной части депутатов тогдашнего белорусского парламента привело к тому, что упоминания об этих государственных формациях были убраны из окончательной версии документа. Это история вокруг преамбулы Конституции свидетельствует о двух вещах.
Во-первых, аналогичные отсылки к ВКЛ как к форме белорусской государственности можно найти и в уставных грамотах БНР. Они там также не упомянуты напрямую, но анализ текста и простая математика в привязке к событиям истории Беларуси об этом четко свидетельствуют. Иначе говоря, такое отношение к ВКЛ имеет достаточно долгую историческую традицию и вряд ли представляет хоть какую-то угрозу официальному литовскому нарративу. Скорее, обе эти интерпретации комплементарны.
Во-вторых, упоминания о пророссийских настроениях среди белорусских парламентариев в 1990-х в целом показывают проблему белорусских политических элит, которые привыкли оглядываться на мнение Москвы в вопросах, связанных с идентичностью и ее отражении в государственной политике. Недавно рассказал историю о том, что в свое время его идея снять фильм по произведению “Каласы пад сярпом тваім” белорусского классика Владимира Короткевича была забракована тогдашним руководителем Администрации Лукашенко, а впоследствии министром иностранных дел Владимиром Макеем. Аргумент Макея был в том, что контекст фильма будет негативно воспринят в Москве как антироссийский, хотя как справедливо подчеркивает Латушко, “практически вся белорусская классика исторически и национально ориентирована». Подобные посылы в то время нередко транслировали и белорусские чиновники среднего и низшего звена. Такая вечная оглядка на Москву среди чиновничьего аппарата режима Лукашенко всегда была ахиллесовой пятой белорусской исторической политики. Она же и предоставила Кремлю практически неограниченный потенциал для манипуляций в сфере исторической политики Беларуси.
Москва в голове или что изменилось после августа 2020 года
После августа 2020 г. видимая уязвимость белорусского нарратива перед кремлевским видением истории еще больше усилилась. Упомянутые выше события вокруг перезахоронения повстанцев кажутся теперь немыслимыми. И речь не идет о большом количестве белорусов, приехавших в Литву, чтобы почтить память героев, а о формальном участии в данном мероприятии представителей белорусских властей.
Когда в июле 2021 г. Путин опубликовал статью “Об историческом единстве русских и украинцев”, многие обратили внимание на упоминание Великого княжества Литовского в ней. “Южные и западные русские земли в основном вошли в состав Великого Княжества Литовского, которое, хочу обратить на это внимание, в исторических документах называлось Великим Княжеством Литовским и Русским,” — так написано в с путинской статье. Здесь налицо очевидная историческая манипуляция вокруг термина “русский”. Для белорусов такая интерпретация означает, что кремлевский лидер отказывает им в собственной идентичности. Для литовцев — это умаление или даже игнорирование важности балтской компоненты в ВКЛ. Для обоих народов такая интерпретация Путина означает претензию Кремля на их исторические наследие. И если белорусы и литовцы между собой спорят, кому и в какой степени принадлежит тот или иной кусок наследия ВКЛ, то Кремль заявляет о своей претензии на все историческое наследие этой исторической формации.
Но вернемся к Беларуси. 3 июля 2021 г. Лукашенко выступил с речью, которую можно назвать знаковой в плане изменений в исторической политике минского режима. Он заявил, что молчание белорусского режима обуславливалось нежеланием “задеть чувства дружественных нам народов, которые не должны отвечать за грехи военных преступников: таких как литовские «лесные братья», бандеровцы, бандиты Армии Крайовой, прочие убийцы мирного населения Беларуси.”
В контексте Литвы здесь важно подчеркнуть то, что риторика Лукашенко в отношении литовских партизан в целом продолжает многолетнюю кампанию по их очернению, за которыми стояли сначала советские, а впоследствии и российские органы. По совпадению или нет, именно летом 2021 г. появились первые признаки последующей ликвидации литовских (а также польских) школ в Беларуси. Тогда белорусские власти решили отменить обязательные выпускные экзамены по литовскому языку для учеников 9-х и 11-х классов школ.
В контексте Беларуси, эта речь обозначила другую опасную тенденцию, которую Лукашенко назвал “отложенным действием коллаборационизма”. Говоря о своих противниках после выборов 2020 г., он сравнил их с теми белорусскими элитами, которые во время русско-французской войны 1812 г. года приняли сторону Наполеона, а во время Первой и Второй мировых войн “присягнули кайзеровской и гитлеровской Германии”. Однако, данный нарратив является абсолютно пророссийским, поскольку во всех этих случаях это были люди, боровшиеся за независимость Беларуси от Москвы. И здесь налицо очевидное раздвоение сознания, поскольку привязка к Москве и продвижение ее нарративов и интересов выглядит более важной, чем желание разобраться в собственной истории и найти примирение внутри собственного общества.
Говоря о ВКЛ, мы также наблюдаем это раздвоение. Нет, режим Лукашенко не отказывается от обращения к наследию ВКЛ, но здесь важны акценты. С одной стороны, они белорусоцентричны. Так, в июле 2022 г. Лукашенко утверждал, что “именно на основе белорусского этноса создалось уникальное для своего времени государственное объединение — ”, назвав его первым белорусским государством. Говоря о нем как славяно-балтском “оборонительном союзе”, Лукашенко подчеркнул, что славянский элемент обучил балтов грамоте и познакомил с философией христианства. Данный конструкт имеет признаки т.н. “литвинизма”, хотя в целом он не отрицает присутствия балтского (читай: литовского) элемента в генезисе ВКЛ. Сюда же можно отнести и фразу о том, что “Вильно — это тоже белорусский город, и земли вокруг”, сказанную Лукашенко в сентябре 2021 г.
С другой стороны, его риторика включает включает словесную эквилибристику вокруг слова “русский”. Например, в марте 2023 г. Лукашенко заявил, что “Великое княжество Литовское, ВКЛ, как мы говорим, было также русским, это значит восточнославянским, то есть нашим. Для тех, кто обеспокоен темой «русского мира» и кто дрожит от упоминания русских, скажу просто: русское — это не только российское, это и наше”. Опять же, здесь наблюдаются элементы т.н. “литвинизма”, поскольку балтский компонент ВКЛ игнорируется. И они во многом переплетаются с риторикой Путина, упоминавшейся выше. Однако, несмотря на увещевания Лукашенко, что “русское — это не только российское”, очевидно, что Кремль не потерпит какого-либо раздела условного исторического пирога и захочет присвоить все себе.
История вокруг ВКЛ как элемента государственной идентичности и исторической в формате диалога обществ Литвы и Беларуси гипотетически является нормальным процессом, характерным для многих европейских соседей. При всех разногласиях между ними эти подходы в целом комплементарны. Они самоцентричные, поскольку направлены в первую очередь на внутреннее потребление. Одновременно они проевропейские в культурно-цивилизационном контексте и антироссийские, поскольку войны с Москвой — это значительная часть внешней политики ВКЛ. Но это лишь гипотетически и дело здесь не в отсутствии диалога между и теперешней администрацией в Минске. Главной угрозой является постоянная оглядка на Москву и привнесение российских нарративов в исторический контекст, что делает администрация Лукашенко в Минске, поскольку не захочет ни с кем делиться, как бы абсурдно не звучала ее аргументация.
