Современная литовская историография уделяет большое внимание вопросу изучения Холокоста и его памяти, а также роли католической церкви в тот период. В 2000 году начала осуществляется государственная программа просвещения на тему Холокоста, в которой участвуют разные министерства страны и многие общественные организации.
Несмотря на трудности и порой негативную реакцию со стороны общества, сегодня в переосмысляется опыт Холокоста и его оценки — новыми поколениями, политиками, историками, литературоведами и специалистами по культурному наследию. В нашем обществе идут поиски создания более приемлемой, более проблематичной и «реалистичной» модели культурной памяти об этих событиях — выходящей за рамки «универсальной» памяти Холокоста и темы «вечного антисемитизма» [ 2010; Bubnys 2023; Šepetys 2022].
В то же время страницы истории Второй мировой войны, связанные с различными аспектами проблемы Холокоста в Литве, в истории Старообрядческой церкви Литвы последовательно не изучались. Они менее известны широкому обществу — и, как ни парадоксально, нередко и самим русским Литвы.
Эта статья основана на материалах готовящейся к печати моей книги «Старообрядческая церковь Литвы (1918–2018 гг.)» (на литовском языке), но имеет и ряд дополнений. Она не претендует на исчерпанность и обобщающие выводы, а скорее ставит проблему, изучает уже имеющиеся или новые факты. Тема статьи — новая, малоизученная. Вдобавок нас интересует специфический аспект темы — обстоятельства того, как русские Литвы спасали местных евреев в 1941–1944 годы, рассказывали о Холокосте и помнят о нем. (Мы не будем затрагивать тему спасения евреев в тогдашней Литве русскими православными или другими группами русских — беглыми военнопленными, переселенными советскими гражданами и партизанами. Это отдельный вопрос, также мало изученный, имеющий свои источники и историографию.) Это важные факты свидетельства Холокоста из русской среды, без которых картина спасения евреев в Литве будет неполной. Несмотря на умалчивание этих фактов в советской историографии и недостаточное их изучение в литовской, о них свидетельствует прежде всего еврейская память.
Все это накладывается и на новую общественно-политическую и геополитическую реальность в нашей части Европы после начала полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля 2022 года. Важной остается как тема спасения евреев, так и напрямую связанная с ней тема сопротивления тоталитарным (недемократическим) режимам с их практикой жестокой дискриминации, лишений, массового насилия и истребления людей.
Память как о Холокосте в Литве, так и о других массовых преступлениях в годы Второй мировой войны и в послевоенное время может служить назиданием об опасности преследования людей на основе этнического происхождения, религии, политических взглядов, расы или других критериев. Эта память важна также как напоминание об осуждении преступлений нацистов и советского режима, прежде всего при . Особенно в условиях, когда в самой России, российской пропаганде и отчасти внешней политике страны идет волна реабилитации сталинского правления и отрицания аннексии стран Балтии.
Кроме того, в современной России, прежде всего в области школьного обучения и массового исторического сознания, вслед за замалчиванием памяти о массовых репрессиях в происходит и принижение памяти о Холокосте. Так, например, Министерство просвещения России удалило Международный день памяти жертв Холокоста из Календаря образовательных событий на 2020–2021 год.
Когда мы говорим о воспоминании о Холокосте как самом шокирующем, самом травмирующем опыте ХХ века, приходится держать «рану открытой». Но важно, что факты свидетельства о Холокосте и память о нем могут способствовать преодолению все еще присутствующего леденящего страха при воспоминании о столь трагических событиях, произошедших в Литве [ср. Švenčionių žydų bendruomenė 2014].
«» — это серия публикаций о политиках, дипломатах, ученых, поэтах и повстанцах, чьи имена звучат не всегда по-литовски, но их наследие стало неотъемлемой частью Литвы.
Свидетельства русских староверов
Холокост — одно из самых трагических и ужасающих преступлений, совершенных в Литве нацистской Германией во главе с Адольфом и их сторонниками во время Второй мировой войны. Традиционно считается, что жертвами систематического, массового геноцида в Европе стали 6 миллионов евреев. По уточненным данным литовских исследователей, тогда было убито 195—196 тысяч человек, то есть около 95 процентов всех литовских евреев [Bubnys 2023].
Считается, что из литовских евреев выжило около 10 тысяч человек. Часть спаслись в Литве, лишь немногие вернулись из концентрационных лагерей, а остальные — это те, кто вернулся из СССР. Были уничтожены люди, а вместе с ними — и уникальная местная еврейская культура и память о том, что она веками была неотъемлемой частью культуры как Литвы, так и Центральной и Восточной Европы в целом. Евреи на литовской земле, некогда бывшей одним из важных центров европейского еврейства, превратились в маргинальное меньшинство. Утратил свое религиозное и культурное значение и как Северный Иерусалим. (Впрочем, город сохранил его символическую ауру. Здесь жива память о некогда большой и многоликой еврейской общине, все бережнее хранится еврейское наследие Литвы.)
В начале нацистской оккупации религиозная жизнь староверов Литвы продолжала концентрироваться в 61 приходе, которые вновь приобрели большую роль. Всего на территории Литвы тогда проживало более 57 тысяч староверов (без учета приходов в Западной ). Дело в том, что Высший старообрядческий совет в Вильнюсе прекратил свое существование, хотя несколько его членов в были кооптированы в состав Центрального старообрядческого совета (далее — ЦСС) в — но он был закрыт советской властью в августе 1940 года. Руководство Старообрядческой поморской церкви во главе с Иваном Прозоровым, а также десятки активных прихожан, были отправлены в во время массовых ссылок населения Литвы в июне 1941 года. Другие были репрессированы еще раньше или успели уехать за границу. была захвачена и разделена еще в сентябре 1939 года, Вильнюс тоже на некоторое время потерял свое былое значение важного духовного центра.
Именно эти оставшиеся старообрядческие наставники, руководители общин и рядовые прихожане стали свидетелями массового истребления евреев Литвы. Помимо десятков тысяч евреев, в 1941–1942 годах и позднее десятки и сотни советских деятелей или воображаемых коммунистов также пострадали от террора нацистов и их сторонников. Среди них было немало лиц из староверческих семей.
Таким образом, и Холокост, и антисоветский террор при всех своих различиях были неожиданными и трагическими явлениями, которые так или иначе затронули многие старообрядческие общины Литвы и их членов. Нацистская пропаганда эксплуатировала как образ «ненужных» евреев и евреев-коммунистов, так и образ советских чиновников-коммунистов, их помощников, — как врагов. И те, и другие в условиях войны должны были быть уничтожены.
Свидетельства о Холокосте местных русских староверов нередко связываются с опытом и памятью о терроре против коммунистов и советских чиновников в Литве, а также фактически — против местных русских жителей, в основном ни в чем не виновных людей.
В конце лета 1941 года в небольшой деревне Кведаришкис () расстреляли 12 староверов, в годы войны — всего около 30. К сожалению, это были далеко не единичные случаи в оккупированной нацистами Литве. Вот как вспоминала об истреблении местных евреев и жертвах среди русских староверов летом 1941 года староверка из Кведаришкиса:
«Мужчин Кведаришкиса расстреляли примерно в 50 метрах от места массового убийства евреев. Евреев расстреляли на несколько недель раньше, чем наших. Весть о массовом убийстве евреев дошла до Кведаришкиса. Они также покрыли тела наших известью, а затем засыпали землей. Позже кладбище, вероятно, убрали и староверов стянули в общую могилу с евреями. Убитым евреям был построен небольшой памятник, а нашим кведаришкским — никакого» [Vaičekonienė 2018].
По архивным сведениям и воспоминаниям, в 1942–1944 году русские староверы не только знали, но и свидетельствовали в своей церковной переписке о «судьбе евреев». Евреи на протяжении нескольких столетий часто были их знакомыми и экономическим партнерами, иногда соседями или родственниками, наконец — соотечественниками в Литве или Польше 1920–1930-е годы.
Увидев массовое уничтожение евреев, русские староверы Литвы были крайне встревожены своей участью в условиях нацистской оккупации и обострения отношений между русскими и местной администрацией, состоявшей нередко из крайне националистически настроенных литовцев. В июле 1942 года наставник Райстинишкского прихода (Зарасайский уезд) Г. Бондарев писал в ЦСС в Каунасе (деятельность ЦСС была возобновлена в апреле 1942 года — в период нацистской оккупации Литвы. — Прим. ред.), что русских «теперь готовятся всех вывезти». Он заметил, что его прихожан охватила «большая духовная тревога», а сам он опасался «судьбы евреев», грозившей русским. В отличие от некоторых публичных, официальных документов ЦСС, в этой просьбе наставника не было никакого антисемитизма, а скорее большая тревога, ощущение угрозы и сочувствие к евреям, ставшим жертвами нацистов и их помощников.
Итак, Холокост в опыте и памяти русских староверов первичен, «невообразимо ужасен», и в то же время постепенно смещается в контекст. Большинство евреев Литвы — около 80 процентов — погибло до конца 1941 года, а другие оказались в гетто и поэтапно уничтожались или были вывезены. Самое большое Вильнюсское гетто уничтожено в сентябре 1943 года, Каунасское — в июле 1944. Большинство узников вывезли в концентрационные лагеря и Штуттгоф, где многие из них погибли [Bubnys 2023].
В 1941 году, а также в 1942–1944 годах местные русские — хотя, конечно, не только они — столкнулись и с другими преступлениями против человечества, совершенных нацистами в Литве. Речь прежде всего идет о массовом истреблении советских военнопленных, которым старались помочь и которых спасали местные староверы. По уточненным данным, только с июня 1941 по апрель 1942 года здесь уничтожено не менее 168–172 тысяч человек [Anušauskas 2005, 230; Dieckmann 2020, 208–209, 222].
Кроме того, в те годы русские староверы помогали девяти тысячам староверов из оккупированной Польши, перемещенным в советскую еще весной 1941 года, а также по возможности — переселенным советским гражданам, привезенным нацистами в в 1942–1944 годах и брошенным практически на произвол судьбы. Всего их было около 150 тысяч, по другим данным — 210 тысяч человек [ср. Dieckmann 2020, 227].
Весь этот многогранный и сложный опыт русских староверов в годы нацистской оккупации иногда как бы накладывается на свидетельства о Холокосте, а иногда фактически строится на нем или параллельно возникает в сравнении с увиденным или испытанным. Символом этого было и остается в живой памяти староверов Литвы упоминание о них как о «белых евреях». Этимология этой фразы до конца не понятна, но вплотную связана с трагической судьбой местных евреев во время Холокоста.
Своя утрата для русских староверов была по умолчанию больнее, хотя репрессии были не столь тотальны. Но это не похоже на умалчивание о Холокосте — наоборот, можно считать свидетельством о нем в условиях «молчания» большей части общества в 1941–1944 годах. Следует учитывать, что это происходило в условиях войны, нацистской оккупации, военного положения в Литве, жесткой цензуры, репрессий и ужасающего страха.
Однако в таких условиях не все жили в страхе и молчали перед лицом угрозы репрессий и расстрела. Были разные формы как приспособления, так и духовного, пассивного и активного сопротивления.
Как и в случае многих религиозных обществ, деятельность Старообрядческой церкви Литвы и ее руководства (ЦСС, затем ВСС) во время Второй мировой войны была противоречивой. С одной стороны, члены Старообрядческой церкви Литвы — как и Латвии — спасали от смерти десятки евреев, давали им убежище в своих домах или других местах. По имеющимся и далеко не полным сведениям, в этом принимали участие и некоторые руководители старообрядческих общин.
С другой стороны, в период с апреля 1942 по июнь 1944 года, когда действовали вышеуказанные органы церковной власти при немцах, руководство ЦСС во главе с Б. Леоновым, а затем ВСС во главе с Б. Пимоновым нужно критиковать не только за «молчание», нейтралитет, который ему так и не удалось отстоять, или отсутствие публичной критики нацистских преступлений в период войны. Они не смогли воздержаться от антисемитских заявлений или призывов вступать в немецкую армию (хотя таких заявлений было немного). Например, «Воззвание к русским староверам» ЦСС от 19 марта 1943 года призывало старообрядческую молодежь вступать русские отряды в составе германской армии, которая «нас освободила от еврейского-коммунистического гнета». А Б. Пимонов на конференции русских Литвы в Каунасе в ноябре 1943 года говорил о роли евреев в большевистском правительстве СССР [ср. Laukaitytė 2010, 117].
Известно, что ЦСС, а затем ВСС были прогермански ориентированы, порой крайне демонстративно. Как и значительная часть русского зарубежья в то время, они надеялись, что Гитлер победит коммунизм в Европе, положение староверов улучшится, а русский народ в СССР будет освобожден от власти «еврейско-коммунистического ига». Но при этом полностью замалчивалась беспрецедентная трагедия евреев в Литве и в Европе в целом.
Руководители этих институций в своих публичных обращениях к староверам и статьях в местной литовской и русской прессы повторяли старые клише русского антисемитизма и пропагандистский антиеврейский, антисоветский дискурс оккупационных немецких властей. Но прогерманские и антисемитские заявления руководителей Церкви и их явно антисоветские идеи разделяли далеко не все наставники или председатели таких крупных общин, как в Вильнюсе, во главе с тогда просоветски настроенным И. Романовым. (Позже он быстро разочаровался советской антирелигиозной, репрессивной политикой и был сослан в Сибирь.) По имеющимся сведениям, церковное руководство никогда не призывало к истреблению евреев, а тем более прямо или косвенно не участвовало в этих злодеяниях.
Обращения председателя ВСС Б. Пимонова к литовским староверам в первой половине 1944 года были более нейтральными и менее политизированными, как правило, без антиеврейской риторики. В своем послании к староверам в феврале 1944 года он вообще обошелся без заявлений о лояльности Германии и выражал крайнюю озабоченность сложным положением Церкви «в момент величайших испытаний». Бывший член парламента Польши и защитник прав меньшинств, Б. Пимонов теперь призывал к нормализации отношений между литовцами и русскими, к «традиционно мирному сожительству со своими согражданами, с которыми в течение столетий было испытано столько радостных и болезненных переживаний».
Пока есть мало сведений об участии староверов Зарасайского края в спасении евреев. Зато известно, что некоторые староверы Райстинишского прихода спасали других жертв, в том числе сбежавших советских военнопленных. Они оставили свидетельства о беспрецедентном истреблении литовских евреев в 1941–1942 годы. Пусть и не публично, во внутренней переписке с руководителями Церкви, но некоторые наставники давали показания, говорили о Холокосте и осуждали его.
Были и такие наставники, которое не соглашались с публичной позицией «молчания» руководства Церкви в отношении евреев и их антиеврейской риторики. Летом 1942 года трагическая судьба евреев стала своего рода упреком чрезмерно прогерманским лидерам ЦСС. Как уже упоминалось выше, в июле 1942 года наставник Райстинишского прихода Г. Бондарев стал опасаться, что теперь такая же судьба грозила и русским. От имени многих он надеялся и требовал, чтобы ЦСС при поддержке властей Германии (sic!) защитил и прекратил «убийство наших людей». По рассказам староверов, зимой 1941 года председатель Данилишкского прихода () Ф. Ранцев прятал и кормил окрестных евреев в своей бане. До войны он поддерживал торговые отношения с евреями из Семелишек и не остался равнодушен к их судьбе.
Однозначное сравнение массового истребления евреев с угрозой, нависшей над местными русскими со второй половины 1942 по весну 1944 года, также говорит о том, что многие староверы не молчали о Холокосте. Он был засвидетельствован во внутренней церковной переписке, остался в опыте, памяти местных русских староверов и их мировоззрении.
«В дни Антихристa»: Холокост и эсхатология
Сбылись пророчества святые —
Во зле лежащий гибнет мир,
Забыты истины златые,
И на земле царит кумир.
На вид все сдержанны, приличны,
Но нагло льстят и дерзко лгут,
В душе ж холодны, безразличны,
Друг друга к гибели ведут.
Но близок час, момент расплаты —
Вот Грозный Судия грядет…
Отринет Он на век проклятых
И верных к благу призовет.
Судьбинин, «В дни Антихристa», до 1944 г.
Это стихотворение Судьбинина (псевдоним, также очень символический), фрагмент которого здесь приводится впервые, примерно 80 лет спустя, я нашел среди архивных бумаг Высшего старообрядческого совета, который в первой половине 1944 года готовил к выпуску свой журнал «Вести ВСС в Литовской генеральной области». Номер так и не вышел.
Тема Антихриста не была новой в религиозном самосознании знатоков староверия в 1914–1945 годах, но в 1940-е годы она, видимо, стала необычайно злободневной, достаточно востребованной и просилась на страничку официальных церковных периодических изданий. В этом стихотворении выражена идея коллективного Антихриста и признаки мира, «во зле лежащего»: упадок семьи, морали и авторитета религии, разочарование безграничной верой в прогресс, техническое совершенствование и оптимистические фантазии. К этому следует добавить еще страшные спутники двух мировых войн в ХХ века — торжество социального и метафизического зла.
В то же время эта христианская эсхатология в основном обещала и провозглашала торжество добра, победу Христа. Важно отметить, что это в корне противоречило имперским, расистским планам нацистских лидеров Третьего рейха, а также их апокалиптическим планам и практике уничтожения всех евреев, значительной части других «неарийских» народов и социальных групп во имя «новой Европы».
Если старообрядческий журнал разрешили бы издать, он был бы подцензурным, поэтому не стоило ждать в стихотворении упоминаний о Холокосте, а также других невиданных жестокостях немецких властей и их пособников. Кроме того, эсхатологическое видение староверов не согласовывалось с утопией построения коммунизма в СССР без религии.
Тотальное уничтожение евреев Литвы, свидетелями которого стали и местные люди, было ужасающим опытом. Именно Холокост и последующее его проецирование на русских (староверов), террор нацистов и их пособников против местных русских, а также массовое уничтожение советских военнопленных стали важным импульсом, который привел не только к созданию в апреле 1942 года ЦСС, но и к уходу местных русских — большинство из них тогда не были просоветскими — к советским партизанам. Среди местных староверов-традиционалистов усилились эсхатологические настроения, их «темные» видения того, что приближается конец мира.
Еще с XVII века усиление эсхатологических настроений в религиозном мышлении и культуре староверов часто было диагнозом крайне болезненных исторических событий, своеобразным способом выражения экстремального духовного и социального опыта и его интерпретации. В 1940-е годы систематическое, массовое уничтожение евреев, наряду с другими массовыми преступлениями, все чаще стало восприниматься в эсхатологическом ключе как знак пришествия Антихриста и радикальное зло в истории.
Но настроения конца мира были характерны в ХХ веке не только для староверов Центральной и Восточной Европы. Они распространились и в современной культуре стран Запада и и были порождены реакцией на гибель многих миллионов солдат и мирных жителей во время Первой мировой войны, за которой последовала самая крупная и разрушительная .
Истинно-православная церковь (Катакомбная), так называемая иосифлянская секта, возглавляемая епископом Ленинградским Иосифом, с момента ее основания в 1927 году в СССР находилась в оппозиции к Русской православной церкви (Московскому патриархату) и воспринимала советское правительство как Антихриста [см. Бессонов 2014; Шнирельман 2017]. Подобные апокалиптические настроения преобладали и среди писателей и поэтов «катастрофистской школы» в Польше в 1920–1930-е годы. Это, например, С. Виткявич, К. Гальчинский, группа «Жагары», в которую входил известный поэт и мыслитель [Miłosz 1996, 428–489]. Д. Лоуренс, широко использовавший апокалиптическую риторику, был образцовой фигурой среди писателей в Великобритании ХХ века [Pearson 2006, 5–7 части].
Таким образом, эсхатологические настроения староверов, особенно в 1940-е годы, являлись своеобразной религиозной реакцией на проявления радикального, метафизического зла в истории — одним из них был Холокост. Апокалиптический настрой стал также выражением глубочайшего кризиса культуры модерна, всего христианства и христианского самосознания в Европе.
В списке Праведников народов мира
До 1 января 2022 года израильский Национальный институт памяти мучеников и героев Катастрофы европейского еврейства (Яд Вашем) присвоил 924 гражданам Литвы почетное звание Праведников народов мира [см. 2022]. Признанные получают именную медаль и Почетную грамоту, а их имена увековечивают в Яд Вашем на Горе Памяти в Иерусалиме.
По моим подсчетам, среди 924 Праведников народов мира есть не менее 28 русских граждан Литвы (согласно их фамилиям, именам, кратким биографиям). Кроме того, еще пять русских — Матрона, Аксентий и Федор Бурлаковы из Швенченского района, Фетинья и Евдокия Корабликовы из Вильнюса — попали в список спасателей евреев России. Среди этих 33 человек — не менее 11 выявленных староверов или предположительно всего не менее 16 староверов (религиозную принадлежность некоторых людей сложно определить без специального расследования).
Продолжение — в следующей публикации.
