„Великая русская культура“: почему эксперты рекомендуют воздержаться от нее или оценивать иначе

Профессор университета им. Витаутаса Великого философ Гинтаутас Мажейка убежден, что культура России конца XIX в. – великая только потому, что закабаленные тогда Российской Империей страны – страны Балтии, Польша, Кавказские страны – не могли развиваться и распространять свою культуру. „Это проблема образования, надо понять, как действуют имперские культуры или как действуют так называемые доминирующие культуры. Обычно они вытесняют небольших и слабых в сторону и не дают им проявлять себя“, – сказал он.

Великие российские авторы раскрывались за счет других культур

На всех оккупированных империей территориях насильно насаждался русский язык, старались уничтожить всю возможную память об аутентичной культуре этих стран. В Литве декретом царя Николая I в 1832 году был закрыт Вильнюсский университет, а за несколько лет до его закрытия сделали все, чтобы выслать студентов, принадлежавших к подпольным организациям, уволить преподавателей истории Литвы и Польши. После восстаний 1863–64 гг. была запрещена литовская печать. Такие же процессы проходили и на других оккупированных территориях. В Украине и Беларуси печатать книги на латинице запретили в 1859 г.

На таком фоне творили великие русские классики – Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Лев Толстой, Федор Достоевский, Антон Чехов и другие, кто так или иначе приложился к укреплению имперской России, даже если не все они поддерживали решения царя. Позже их фамилии будут использовать как доказательством того, что Россия может похвастать великими талантами.

Талант всех перечисленных авторов неоспорим, но изучающие российскую культуру академики и эксперты отмечают, что на Западе все еще избегают прямо говорить о их вкладе в формирование имперской, шовинистической идеологии в России, как вообще говорить о России как о колониальном государстве.

Чем отличается российский империализм?

Украинский философ Владимир Ермоленко выделяет три особенности российского империализма, которые могут помочь объяснить, почему Западным странам сложно осознать Россию как колониальную империю, а ее культуру, как колониальную культуру. Во-первых, он называет российский империализм империализмом навязанной одинаковости. По словам Ермоленко, если Западные империи колонизировали дальние народы и культуры, жители которых отличались от колонистов даже физически, а до колоний надо было долго добираться, то Россия занималась континентальной колонизацией и „проглатывала“ не дальние народы, а соседей.

„Вместо подчеркивания разницы, здесь доминировало ее отрицание. Одинаковость, а не разница стала инструментом силы. Это была навязанная одинаковость. В XIX в. европейский империалист говорил тем, кого он колонизировал: вы никогда не будете такими, как я. Я российский говорил: вы никогда не будете отличаться от меня“, – писал философ, акцентируя, что стратегия российской колонизации выражалась в ассимиляции колонизированных стран и отрицании права на личность и отличия. По словам автора, „выяснилось, что Россия больна одинаковостью, уничтожая разницу и все приводя к общему знаменателю – как правило эта одинаковость была самой примитивной из всех возможных“.

Другая особенность российского колониализма – садомазохизм или склонность к колонизации не только других стран, но и, в первую очередь, самих жителей России. „Очевидно, что граждане России были колонизированы, у них не было ни прав, ни голоса, они были рабами. Россияне стремятся к колонизации других, потому что их самих колонизировали; они проявляют насилие в первую очередь потому, что испытывают насилие в своем обществе“, – пишет он.

Третья особенность российского колониализма, по мнению философа, – постоянное возвращение к прошлому, как будто там можно найти спасение от самих себя. Такая идеология древности, которая, по словам Ермоленко, отражает современный путинизм, он противопоставляет фашизму и нацизму, которые были идеологиями энергичных молодых людей. По его словам, Россия – „это империя навязанной одинаковости, внутренней колонизации и безнадежной старости.“

Подобным образом российский колониализм объясняет родившаяся в Каунасе, получившая образование в Варшаве и долгое время преподававшая в США славистику профессор Эва Томпсон. По ее словам, поскольку Россия завоевывала своих соседей, а не дальние заморские страны, другим государствам было сложно оценить это как колониализм. „Как только появляется случай соседних колоний, кажется, что это только коррекция границ, а не колониализм. Другие страны не реагировали, поскольку было очевидно, что колонии всегда находятся за морями. Есть некоторые теоретики колониализма, которые до сих пор поддерживают это, хотя в случае с Россией это невозможно так трактовать“, – сказала профессор в одном интервью.

Поскольку у других стран нет твердого понимания факта, что Россия всегда была колониальным государством, это может быть причиной, по которым русских авторов, выражавших имперские и шовинистические идеи, не расценивали как империалистических авторов. Их творения другие страны принимали за чистую монету, думая, что Россия такая и есть и не обращали особого внимания на то, как изображались другие народы и культуры.

Почему российскую культуру называют „великой“?

Томпсон назвала три причины, по которым русскую литературу XIX в. так превозносят и называют великой. Во-первых, до появления средств связи литература выполняла коммуникационную функцию – представляла страну другим народам. „В XIX в. Россия была неизвестна Западной Европе, не существовало электронной коммуникации, а от Европы ее отделяли другие страны, которые отчасти принадлежали России. Единственный способ, с помощью которого Западная Европа узнала о России — была литература“, – заметила профессор.

Вторая особенность русской литературы, покорившая жителей Западных стран, это то, что российские авторы писали не о жителях своей страны, а об идеях, воплощенных в образах людей. Это отличалось от приземленной западной литературы, которая давала реальную информацию об общественном строе того времени, о повседневном быте.

„Подумайте о том, что действующие лица „Войны и мира“ за редким исключением, принадлежат небольшой верхушке российского общества, у некоторых есть аристократические титулы, а ведь вам известно, что они есть у небольшого числа людей? Эти герои не отражают российское общество. Из книг Достоевского мы тоже ничего не узнаем о российском обществе: мы узнаем о проблемах людей, о добре и зле. То, что русская литература настолько отличалась, я думаю, было одним из факторов ее популярности на Западе,“ – сказала Томпсон.

В этих утверждениях можно найти параллели с те, что Ермоленко называет колонизацией самих себя – реальные жители России, большинство, были неинтересны, не стоили того, чтобы о них писать.

Чему научили русские классики?

Великая русская литература не только не отражала реальное российское общество, но и прививала неудачные жизненные уроки. В книге „Понять Россию. Святое безумие в российской культуре“ (Understanding Russia: the Holy Fool in Russian Culture) Томпсон углубляется в свойственный русской литературе феномен, когда призывают жалеть преступника вместо того, чтобы осудить его. „Это отличается от отношения к преступникам на западе. Конечно, иногда и нам их жаль, но мы считаем, что для оправдания преступник должен не только сожалеть о содеянном, но и создать план метаморфозы“, – заметила автор.

По ее словам, наилучшим примером такого поведения является действующее лицо романа Достоевского „Преступление и наказание“ Мармеладов – человек, который в разговоре с Раскольниковым наслаждается самобичеванием – это очень характерно для русской литературы, но чуждо западной. Достоевского можно было бы назвать настоящим певцом самобичевания, который сделал страдание основным элементом русского духа: „Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всем“.

Тот же мотив в романе Толстого „Воскресение“ узрела украинская писательница Оксана Забужко. В своей статье она акцентирует, что „на протяжении 200 лет русская литература писала свою картину мира, в котором преступника надо жалеть, а не осуждать“.

Пассивность, неспособность бороться за свои идеалы закодировано в произведении Чехова „Три сестры“, персонажи которого, по мнению Томпсон, „были бы очень хорошими гражданами, если бы их поместили в демократическое общество, они скорее всего, стали бы учителями. Однако как добиться такого общества, в русской литературе, в мышлении русских и в русской философии не сказано. Нет такого плана и понимания, как то, что план должен быть, что надо бороться за свободное общество“.

В интервью в 2023 г. профессор еще раз подтвердила эту мысль, говоря, что „российскому обществу не хватает эпистемологического основания. Я также считаю, что сейчас у них полностью промыты мозги. У меня нет особой надежды на то, что в скором времени что-то будет хорошее. Я думаю, что россияне еще не нашли очень болезненный путь к пониманию себя“.

Третья причина, обусловившая то, что классики русской литературы были так возвышены, их почти боготворили, по мнению Томпсон, довольно банальная – людям просто больше нравится читать произведения доминирующих мощных стран, а Россия такой и была. Для укрепления этого имиджа послужили пейзажи, завоеванных земель, например, необъятные сибирские степи, создающие мистические образы. „Если бы Раскольникова сослали, скажем, в Рязань или другой город центральной России, пафосность этой сцены не удалось бы создать. А сейчас представьте себе болгарского писателя, такого же талантливого, как Достоевский, но у него нет таких пространств для того чтобы сослать персонажей. Много эффектов, которые на самом деле создает прекрасная география, пропускают“, – сказала профессор.

Она предупредила, что не надо быть наивными – по большей части успех русских авторов зависел от политики государства, которое было заинтересовано в этом успехе. „Русскую литературу поощряли, совершенствовали, оплачивали, поэтому пострадал украинский язык. Так было и в Польше“, – сказала Томпсон. Кроме того, литература завоеванных стран никого не интересовала – „кто будет читать произведения писателей несуществующих народов?“. Прекрасным примером может быть роман польского автора XIX в. Болеслава Пруса „Кукла“, который, по словам Томпсон, если бы Польша тогда не была оккупирована, мог бы стоять на одном уровне с „Мадам Бовари“ Гюстава Флобера.

Похожими мыслями в статье „Почему „великая русская литература“ – это ложь», делился украинский автор Сергей Жадан, акцентируя, что „наивно считать, будто Чехова перевели на сто языков за его гениальность. За этим стояло мощное государство, которое понимало важность чеховского аргумента“.

Важно учесть и то, что в XIX в. Россия не была богатой и процветающей страной. Этого статуса ей удалось добиться только путем завоевания других стран, однако тех, кто говорил об этом, империя жестоко наказывала.

„Читаю стихотворение Адама Мицкевича „Ustęp“, его название в переводе означает „Отрывок“. Но это не отрывок. Это важное стихотворение. Мицкевича за его творчество неоднократно наказывали российские власти. Один раз его сослали в Санкт-Петербург. В этом стихотворении он смотрит на дворец в Санкт-Петербурге и говорит: „Боже, этот дворец построен за счет Литвы, Польши и Украины!“ В начале XIX в. Мицкевич знал, что Россия небогатая страна, у нее нет особых ископаемых. Ископаемые были в Сибири. В Западной Польше, в Украине, в других провинциях были ископаемые. Об истории России, а потом и о русской литературе здесь надо сказать кое-что вслух, чтобы было ясно: Россия страна в основе которой лежит воровство“, – сказала Томпсон.

Классики русской литературы как продукты имперской России

Пока оказывалось давление на интеллектуалов завоеванных стран, большинство русских писателей не сочувствовали их доле и доле их стран ни в своих произведениях, ни в жизни.

Например, в 1830 г. после польского восстания против Российской империи Пушкин ответил на эти события угрозой: „Известие о польском восстании меня совершенно потрясло. Итак, наши исконные враги будут окончательно истреблены… Начинающаяся война будет войной до истребления – или по крайней мере должна быть таковой?“ – писал он.

По словам исследователей творчества Пушкина, взгляды писателя сформировались под влиянием „Истории Государства Российского“ Николая Карамзина, увидевшей свет в 1816–1826 гг., а сам Карамзин не только поддерживал экспансивную политику России, но и вообще считал, что государство может сохранить только авторитарное правление и диктатура.

Имперские взгляды Достоевского и его двуличие лучше всего раскрываются в его дневниках. В них автор с сарказмом и критикой оценивает имперские аппетиты Европейских стран, поскольку это, по его словам, показывает большую жадность, материализм и духовную смерть Запада, а вот имперские замашки самой России он маскирует под идеей единства, братства славян и универсальности России. Достоевский писал: „без единящего огромного своего центра – России – не бывать славянскому согласию, да и не сохраниться без России славянам, исчезнуть славянам с лица земли вовсе, – как бы там ни мечтали люди сербской интеллигенции или там разные цивилизованные по-европейски чехи… Много у них еще мечтателей“.

Для Достоевского завоевания Российской империи не были завоеваниями, это была высшая цель России, состоящая в объединении народов во имя всемирного блага, это лучше всего отразилось в его речи 1880 г. на открытии памятника Пушкину в Москве: „Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей“. Спустя двести лет похожими идеями президент Владимир Путин прикрывает захватнические действия в Украине, пытаясь отрицать право Украины на государственность.

„Очень важно помнить, что в поздний период своей жизни он становится славянофилом. Славянофилия — это одна из идеологий нынешнего Путина и его последователей. …> Второе, если в начале он в молодости еще боролся против царя и …> попал в тюрьму, затем в ссылку, то позже он значительно пересмотрел свои взгляды. Но об этом знают только те, кто исследует творчество Достоевского, или …>кто вообще исследует тот период и обладает критическим взглядом. Что делать читателю, который всего этого не знает и не обязан знать, который просто берет книгу и читает ее, что ему делать. Как мы уже говорили, издатели, библиотеки, другие учреждения культуры шаг за шагом, делая советы, могут говорить, слушай, ты взял эту книгу, но есть не хуже нее другая, похожая на нее“, – сказал Мажейкис.

Толстой, до того как стал критиковать империю, в своем произведении „Казаки“ также прославлял стремление России нести цивилизацию, по его словам, в варварские Кавказские страны, а в „Войне и мире“, описывая движение войск, он представил русскоцентрическое мировоззрение, состоящее их противостояния Запада и России или вообще опуская оккупированные тогда Российской империей страны (Польшу, Балтийские страны) или представлял их как Россию, не выделяя их аутентичных особенностей (Украина, Беларусь).

Некоторые классики русской литературы сами физически способствовали колонизации соседних стран. 23-летний Толстой участвовал в войне на Кавказе, где царская армия пыталась жестоко поработить горцев,затем его перевели в Севастополь, где Россия воевала с Британской, Французской и Османской империями.

Михаил Лермонтов также участвовал в колонизации Кавказа, а своими впечатлениями поделился в „Казачьей колыбельной“, пугая детей чеченцами:

„По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал“.

В сегодняшней России классики стали щитом, прикрывающим жестокости войны в Украине от глаз другого мира и способом распространения идеологии. Такую программу Путин озвучил еще в 2013 году, выступив с речью на ассамблее русской литературы. „Наша задача – привлечь особое внимание общества к отечественной литературе, сделать русскую литературу, русский язык мощным фактором идейного влияния России в мире“.

Потребность в новой интерпретации русской классики и потребность в пространстве для других авторов

Несмотря на сильное имперское мировоззрение в произведениях русских классиков, эксперты которые их исследуют, не сомневаются в художественной ценности этих произведений и их вкладе в наследие всемирной литературы. Однако, по оценке некоторых из них, война в Украине — достаточно веская причина для того, чтобы воздержаться от чтения русской классики или по крайней мере для того, чтобы снизить использование такой продукции, чтобы освободить пространство для писателей других стран.

„Идет война. Если кто-то скажет, что во время войны отозвал выступление российской балерины или певицы, все нормально. Что касается литературы, конечно, некоторые ее элементы надо изучать, но сейчас нельзя заниматься пропагандой русской литературы, поскольку идет война. Русская литература взрастила значительных писателей: Достоевский и Толстой — два великих писателя. Но это война. Эта ситуация иная, и русские писатели могут вернуться только в свете критики колониализма“, – сказала в интервью Томпсон.

Похожей позиции придерживается и философ В.Кебуладзе. Комментируя попытки Украины избавиться от знаков имперской России, например, названий улиц, названных именами русских писателей, которые никак не были связаны с Украиной, философ подчеркнул, что русскую литературу надо читать, но должна меняться ее интерпретация. „Мы должны читать и изучать эту литературу. Мы должны ее знать, обязательно. Но это не должна быть тема украинской культуры. Мы должны исследовать врага. Не только политику, экономику, но и литературу. Поскольку этот русский фашизм глубоко укоренился. И в литературе. Поэтому нам нужна критическая постколониальная деконструкция этого“, – сказал философ.

Профессор Мажейкис предупредил, что если использовать только продукты русской культуры, то мы рискуем взрастить имперское мышление, поэтому иногда от нее надо отойти, дать место произведениям других авторов. „Россия сумела в XIX веке, в начале XX века создать перспективные произведения, намного более привлекательные, чем у других народов и культур. Это значит, что если мы только их все время и читаем, интерпретируем, им даем возможность доминировать вместо того, чтобы найти возможность поддержать других, например, латвийцев, поляков, оригинальных белорусов а не русских белорусов, оригинальных украинцев, но русских украинцев“.

Однако Мажейкис сказал, что в поисках замены русских авторов надо оценить качество этих произведений.

„Щелкунчик“ — музыкальное творение высокого уровня, соответственно, это балет или спектакль. Проблема, которую я вижу, что вместо него не предлагают …> другие произведения такого уровня. То есть, вместо произведения высокого уровня часто предлагают что-то очень дешевое из поп-культуры, но такие вещи несравнимы. Должно быть другое произведение такого же качества. Не „Jingle Bells“ должны предлагать, а, например, что-то из австрийских композиторов, немецких, американских, которые создавали что-то похожее“.

Профессор сказал, что в странах, которые не пережили российскую оккупацию, использование русской литературы может быть не столь чувствительным вопросом, поскольку жители этих стран сами могут похвастаться большими талантами национальных авторов, однако литовцы, которые долгое время находились под гнетом России, сейчас стоит воздержаться даже от качественных произведений русских авторов.

„Я понимаю, что американец, который не пропитан ядом русской культуры, будет ее (русскую литературу) читать, сравнивать с Фолкнером или еще с кем-то, у них в окружении есть больше лауреатов Нобелевской премии, на них этот яд не подействует. В литовской культуре особенно в старшем поколении есть глубокая ностальгия – к русским фильмам, романам – им труднее, я бы сказал, принять… что это просто чтение… это как с алкоголиком, который долго не пьет, а потом начинает и говорит, как мне нравиться, что я вернулся к этому, и кошмар начинается сначала.

Поэтому лучше какое-то время, как можно дольше, чтобы человек не использовал даже очень качественную продукцию. Я всегда говорю – плох не Достоевский или Толстой, не музыка Чайковского или Прокофьева, они великолепны, очень хороши, но если вы будете использовать только эту превосходную русскую музыку, кинофильмы и литературу, то, вероятно, вы взрастите в себе имперские взгляды“.

Источники

Volodymyr Yermolenko. Three Features of Russian Imperialism. 2022.11.11

Kasia Krzyżanowska беседа с профессором Эвой Томпсон. Imperialism in Russian Literature

Анна Кравченко беседа с профессором Эвой Томпсон. Ewa Thompson: „Russians Have Not Yet Discovered a Very Painful Road to Self-Understanding“. 2023.10

Stefano Schocherio беседа с философом Вахтангом Кебуладзе. „Tolstoi ist gefährlich“. 2023.05.17

F. Dostojevskio kalba, pasakyta atidengiant paminklą A. Puškinui Maskvoje, 1880 m.

M.A. Shirokov. On the Question of the Views of A.S. Pushkin on the Insurrection in Poland in 1830–1831. 2022.11

Суспільне Культура. Russian literature is FAKE!? How the Kremlin uses it for war | BIG RUSSIAN LIES #2. 2024.11.18

Olesia F. Why „Great Russian Literature“ Is Fake. 2024.03.30

ukraineworld.org. Rethinking the Russian Imperial Narrative with Myroslav Shkandrij. 2024.06.05

Why war? A letter from Freud to Einstein

Беседа с профессором университета им. Витаутаса Великого Гинтаутасом Мажейкисом. 2025.01.29

Наш телеграм-канал The Lithuania Литва — ваш оперативный и информативный гид по стране.
Источник

Темы
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на The Lithuania.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – The Lithuania. Владимир ПутинроссияЛитвакультуравойна в УкраинеАлександр Пушкин
Оставить комментарий

Читать комментарии

Читайте также новые расследования редакции:

Максим Викторович Шкиль, украинский предприниматель, замешанный в коррупционных связях