Где место советским памятникам? У одних воспоминания о прошлом вызывают смех, у других – отвращение

Историк искусства Раса Антанавичюте сказала, что советская власть, когда оккупировала Литву в 1940 году, видела публичные места городов как пространства для меток, которые покажут, кому принадлежит территория. Уже в 1941 г. появился план изменения названий 100 вильнюсских улиц и площадей, в первую очередь изменили те, что были связаны с Литовским государством и религией. С карты города должны были исчезнуть все намеки на государственность Литвы. Правда, на то, чтобы быстро воплотить план в реальность, времени не хватило. Нацистская оккупация и вызванный ею хаос заставили отложить эти планы на несколько лет, поэтому названия стали менять с 1945 г. Улица Боярская стала ул. Рабочих, ул. Марии Магдалины – Ю.Янониса, A.Якштаса – Коммунаров, 16-ого Февраля – ул. 21-ого июля, а Лукишкская площадь стала Советской.

Обязательное „меню“ советских знаков в оккупированной Литве

Деньги на большие памятники и памятные знаки появились еще позже. По сути публичные пространства по желанию оккупантов стали преображать только с 1950 года, когда отмечали 10-летие Литовской советской Республики. Кстати, первым таким местом, которое преобразилось после войны, стал Вильнюсский железнодорожный вокзал, на котором установили 3,5 м бронзовый памятник Сталину (работа известного тогда скульптора Николая Томского). Литовским деятелям искусства создание такого важного в плане идеологии знака не доверили. В то же время, по случаю юбилея оккупации, свалили скульптуры со здания Кафедрального собора, взорвали Три креста – „чтобы не портили вид“, – иронически прибавила Антанавичюте.

В ходе преобразования публичных пространств было выбрано направление развития центра города – на нынешней Лукишкской площади должны были построить Дворец советов, как в Москве, а на горе Таурас планировали установить памятник Победы. Правда, ни дворец, ни памятник так и не появились.

Места, которые должны были быть преобразованы в первую очередь, выбраны неслучайно. В первую очередь это касалось исторически сформировавшихся знаковых для горожан мест, их не обошли стороной во время оккупации и поляки. Поляки на Кафедральной площади планировали поставить памятник Юзефу Пилсудскому, а на площади Кудирки – Адаму Мицкевичу, на Лукишкской площади поляки хотели увековечить память погибшим во время восстаний XIX века. „Те же места, те же публичные пространства, на которых разные политические силы намеревались представить свою историю, свой переписанный исторический нарратив“, – подытожила специалист.

В первую очередь оккупанты установили памятники основным политическим деятелям и только после окончания сталинского периода почтили память заслуженных советских культурных деятелей и местных коммунистов, однако, по словам Антанавичюте, тогда такие метки в городе стали обычным делом. „Потом уже была рутина. А вот три первых памятника, мемориальные знаки – они заняли основные места города. Вокзал — как врата города, приезжаешь, выходишь из поезда – Сталин – все ясно. Потом идешь в центр. Это обязательное „меню“ советских мемориалов появилось в Вильнюсе достаточно рано“.

„Если говорить о нынешнем проспекте Гедиминаса, то он сначала там стоял Черняховский, но достаточно быстро его сменил Винцас Кудирка. Вместо запланированного Пилсудского на Кафедральной площади появился Гедиминас, мы эти места довольно быстро отметили нашим историческим нарративом. Я как-то посчитала, что самому старому памятнику Вильнюса около 100 лет с небольшим, это памятник композитору Монюшке около костела Св. Екатерины, напротив Дома учителей. Остальные все намного моложе, несмотря на то, что каждый раз, когда их открывали, говорили об увековечивании памяти, о том, что они будут стоять вечно“, – заметила Антанавичюте.

„Оргия исторического ревизионизма“

Некоторые советские памятники не дождались даже независимости. После смерти Сталина руководство Компартии СССР стало говорить о „развенчивании культа Сталина“, стали уничтожать последствия этого культа. Сталина признали преступником, а жертв его ссылок – „бессмысленными жертвами“, ближайший соратник Сталина Лаврентий Берия был расстрелян. В ходе десталинизации в большинстве советских республики памятники Сталину снесли. В 1956 г. убрали и памятник в Вильнюсе, он простоял всего 6 лет.

Большая часть памятников глашатаев советского светлого будущего простояла до времен Саюдиса. Как только Литва стала вырываться из тисков СССР, начался долгий процесс десоветизации публичных пространств, который продолжается и в наши дни.

Представитель Литовского центра геноцида и сопротивления жителей Инга Смалюкене сказала, что знаки советской памяти исчезали из городов поэтапно. „На первом этапе, в течение 10 лет с 1988 года, с появления Саюдиса и появления трещин в фундаменте советской идеологии, такие памятники удаляли спонтанно, усилиями активных антисоветских сил. На этом этапе убрали больше всего монументов, их тали осознавать как чужеродные объекты и знаки оккупации.

В первую очередь исчезли памятники „героям“, которые нанесли самую большую травму – политическим главам СССР и ЛССР, героям Октябрьской революции, лидерам коммунистических идей и тем, кто напрямую был в ответе за советские преступления. Началось то, что американский исследователь советского времени Кэтрин Вердери назвала „настоящей оргией исторического ревизионизма“.

Однако тогда убрали не все монументы. Идеологически более нейтральные остались, например, ансамбль на Зеленом мосту в столице, а также памятники деятелям культуры, даже тем, кто был пособниками режима.

Куда девать „неудобные“ памятники?

Судьба не всех памятников была одинаковой – одни были уничтожены, либо переплавлены, либо проржавели и развалились, другие – попали в своеобразные музеи. В Литве в 1999 году появился такой музей под открытым небом, а в 2001 г. он был официально открыт – Грутский парк. Там нашли себе место работы самых известных скульпторов советского времени, а в специальном пространстве можно увидеть и документы, связанные с тем периодом, книги, картины, другие атрибуты советского периода.

Основатель парка Вилюмас Малинаускас сказал, что идея создания парка родилась спонтанно, когда он увидел недалеко от Вильнюса валяющиеся за забором скульптуры. „Пока доехал до дома, уже „создал“ парк“, – рассказал он. Начало было непростым, не все поняли идею, но потом политики передали парку несколько десятков скульптур. Малинаускас заметил, что сотни советских скульптур пропали, не все удалось спасти: „1532 Постановлением Вагнорюса нам было дано разрешение и нам передали 42 скульптуры, но получили мы всего 39. Пока мы их перевозили, пропали еще 3…“.

В Грутском парке иногда звучит музыка советского периода, а 1 мая (в Международный день трудящихся) и 9 мая (день победы над нацизмом в СССР) проводили праздники юмора с комичными выступлениями персонажей советского периода.

Прямая трансляция
Прямая трансляция завершена!

„Сначала, когда только открыли парк, я любил (тогда я еще ходил) погулять по парку, послушать разговоры посетителей. Один раз шла семья – родители и трое детей. Ну и отец говорит, вот, вы меня все время спрашиваете, как было тогда, как все выглядело, когда я был в Сибири. Вот, говорит, сейчас я чувствую себя как тогда в Сибири, когда иду и смотрю на эти скульптуры“, – рассказал Малинаускас.

Он убежден, что неудобную историю нельзя просто-напросто стереть с приходом нового политического режима, поскольку растет риск того, что будущие поколения совершат те же ошибки. „Этот парк для того, чтобы будущие поколения знали, к чему приводит приход к власти таких монстров как Ленин, Сталин, Дзержинский и др. Однако, если взять ту же Россию, те страны, которые она захватила. Ведь происходили ужасные вещи. И, конечно, главная цель парка — чтобы все это не повторилось“, – подытожил он.

Похожие музеи есть и в других странах. В Будапеште (Венгрия) в 1993 году по случаю второй годовщины вывода советских войск из страны был открыт парк „Мементо“, в котором был представлен 41 советский памятник – скульптуры Ленина, Сталина, Маркса, Энгельса и венгерских коммунистов, а также аллегорические памятники „Дружбы Венгрии и СССР“ и „Освобождение“, другие памятники. В парке также проводят уроки, просмотры пропагандистских фильмов, цель таких действий — лучше познакомить с советским режимом и способами манипуляции, использовавшиеся диктатурой.

Лучше всего миссию парка охарактеризовал архитектор его концепции Акош Элоед: „Этот парк о диктатуре. И в то же время, поскольку о нем можно говорить, о нем можно писать, его можно создать, этот парк о демократии. Ведь только демократия может дать возможность свободно думать о диктатуре. Или о демократии, или о чем-то еще!“

Все зависит от контекста

Чуть больше чем через 10 лет после первого этапа десоветизации стали все громче говорить о том, что делать с оставшимися символами советского времени. Пересмотреть оставшееся наследие побудили некоторые обстоятельства, во-первых, российская агрессия 2013–2014 гг. против Украины и аннексия Крыма. Кроме того, состояние некоторых скульптур стало ухудшаться, было сложно найти, кто хотел бы их реставрировать.

В настоящее время значительно проявились два противоположных взгляда на историческую память и ее реликты. Кроме того, оставшееся советское наследие очень „неудобное“, выпадающее из контекста Западной страны и ее демократических ценностей.

Теоретики наследия Грегори Эшворт и Джон Тумбридж в 1996 году в своей книге описали проблематику наследия. Они использовали музыкальный термин „диссонанс“, означающее негармоничное сочетание нескольких звуков, они охарактеризовали диссонансное наследие как „активно оспариваемое многослойное, со значениями и ценностями, вписанными разными деятелями, которые не гармонируют друг с другом и даже противоречат друг другу“.

Пример отказа от такого диссонансного наследия, второй этап пересмотра советского наследия – это демонтаж скульптур Зеленого моста в 2015 году и памятника писателю Пятрасу Цвирке в 2021 году. Эти памятники и их судьба вызвали бурную реакцию, масла в огонь подливала и Россия, предложившая, к примеру, отреставрировать скульптуры с Зеленого моста.

Скульптуры на Зеленом мосту появились в 1952 году. Этот ансамбль создали известные литовские скульпторы. „Это были единственные в своем роде декоративные скульптуры, доверенный литовским скульпторам“, – заметила Антанавичюте.

Скульптуру „Строительство и промышленность“ создали Наполеонас Петрулис и Бронюс Вишняускас; дуэт „Учащаяся молодёжь“ — Юозас Микенас и Юозас Кедайнис; скульптуру „Сельское хозяйство“ — Бернардас Бучас и Пятрас Вайвада. Больше всего возмущения в обществе вызвал дуэт Бронюса Пундзюса „На страже мира“, изображающий двоих военных с флагом.

Профессор Кафедры изобразительного искусства Мюнхенского технического университета Тина Хаасе предлагала оставить скульптуры и использовать для поиска своей идентичности. Она сказала, что „нет одного самого верного рецепта для обращения со всеми объектами памяти.Главное, конструировать эти пространства с пониманием, дискутируя. Отношение с подобными объектами должно быть обдуманным, а перемены заметными. Это как шрам на теле – сначала его прикрывают, потом он становится естественной частью истории человека, отраженной на теле“.

Во время визита в Вильнюс профессор видела самую большую угрозу в осовеченном окружении и поведении людей, застрявшем в советском времени с этим окружением – в неопрятных фасадах Старого города, в щербатой тротуарной плитке, запущенных балконах домов – а не в в скульптурах, напоминающих о советском режиме.

Дискуссии были проиграны представителями культурного наследия, скульптуры с Зеленого моста сняли. Профессор Гедре Янкявичюте тогда сказала, что людей разных групп общества скульптуры оскорбляли на разном уровне – одних образ советских воинов, других – грубые ботинки студентки, напоминающие о нищете и дефиците. „Так будет до тех пор, пока советское время не переместится из „нашего“ времени в „другое“. Пока не будет этого смещения, это наследие будет объектом споров, в нем будут конфликтовать разные несочетаемые ценности. Один из способов нейтрализации влияния такого наследия – его деконтекстуализация“.

Правда, были попытки облачить скульптуры в иной контекст. В 1995 г. художник Гедиминас Умбрасас в инсталляции „Приходишь и уходишь“ надел на скульптуры зеркальные кубы и превратил их в объект концептуального искусства, поощряющего мультипризменный взгляд на знаки прошлого, их переосмысление.

В зимние праздники на скульптуры надевали красные шапки.

В 2014 г. архитектор международного фестиваля Vilnius Street Art Аудрюс Амбрасас хотел осуществить проект художественной инсталляции „Редукция скульптур Зеленого моста“. Скульптуры хотели на время поместить в металлические клетки и создать своеобразную дистанцию между советскими реликтами и зрителем, нейтрализуя их. Правда, идея не была осуществлена. Куратор фестиваля Аушра Тракшелите потом рассказала Artnews, что проект поднимал неудобные вопросы, связанные со скульптурами на мосту“.

В 2015 г. скульптуры были демонтированы, металлические каркасы, созданные Амбрасасом в 2021 г., надели лишь на бледное воспоминание о них, оборудовав временную инсталляцию „Знаки Зеленого моста“. Инсталляцию можно было увидеть до 2023 г., потом не осталось и их. Тогда мэр Вильнюса Валдас Бенкунскас сказал агентству BNS, что пока решено оставить мост без ничего, не принимать поспешных решений.

В 2021 г. с постамента убрали памятник писателю Цвирке, стоявший с 1959 года (скульптор Юозас Микенас). Перенос этого памятника в Грутский парк завершил второй этап десоветизации. Если до 2020 г. были те, кто называл Цвирку просто писателем, жертвой неблагоприятного стечения обстоятельств, то в 2020 г. эти сомнения развеяли полученные из Москвы документы. Они доказали, что четыре декларации марионеточного Народного сейма, узаконившие оккупацию и аннексию Литвы, в 1940 г. подписали как Антанас Венцлова (музей его семьи действует на столичной ул. Памянкальнё), так и Цвирка.

После получения этих доказательств не осталось аргументов за сохранение памятника, который, как заметила историк Живиле Микайлене, был необычайно крупных габаритов, „такие большие памятники не ставили, особенно литовским деятелям искусства и культуры“. Она обратила внимание и на то, что памятник Цвирке установили тогда, когда город до конца не очистили от развалин военных лет. Тогда рядом не было никаких построек, поэтому памятник выглядел еще величественнее, видимо, чтобы подчеркнуть важную роль Цвирки при оккупации страны.

Деконтекстуализации памятника в последнюю минуту помешал Вильнюсский муниципалитет. В 2021 г. художницы Эгле Гребляускайте и Агне Гинталайте подготовили спектакль-перформанс „Не забудем больше не вспоминать“, он должен был длиться на протяжении двух дней. Памятник должны были задрапировать мхом, но муниципалитет в последнюю минуту отозвал выданное разрешение и остановил работы. Художницы рассказали порталу Artnews, что их порадовала поддержка академической общины.

В последний год существования памятника у его подножия появилась закусочная израильской кухни Cvi parkas – идея диджея и предпринимателя Рафаэля Гимельштейна – эта идея объединила литовцев и евреев. Это пространство стало местом музыки, общения, молодежи и свободы.

О важности контекста интерпретации диссонанского наследия свидетельствует новая „жизнь» Ленина в Сиэтле. Скульптура была заказана словацким правительством у скульптора Эмиля Венкова и в 1988 году установлена в городе Попрад, однако простояла там всего год. Позже 5-метровый лидер большевиков из бронзы попал на металлолом, где его нашел преподававший тогда в Словакии английский язык американец Льюис Э. Карпентер, который купил ее за 13 000 евро. С помощью скульптора он разрешал скульптуру на три части и перевез ее в США, это стоило еще 27 000 долларов. Карпентер хотел поставить скульптуру напротив своего будущего ресторана, но судьба распорядилась иначе, 45-летний Карпентер попал под машину и погиб, а между тем в Сиэтле появление скульптуры вызвало ажиотаж — пресса лихорадочно обсуждала вопрос, зачем Сиэтлу этот идол хладнокровного убийцы.

После смерти Карпентера скульптура попалась на глаза скульптору Питеру Бевису, основавшему Fremont Fine Arts Foundry. Семья Карпентера передала скульптуру в пользование Бевису, пока не найдется покупатель. Скульптура до сих пор не продана, стоит на частной территории, поэтому власти Сиэтла не могут предъявлять никаких претензий.

Скульптуру используют для проведения перформансов. Однажды Ленин стал Ленноном, в хэллоуин ему на голову надевают тыкву, на Рождество его наряжают Сантой, а во время недели Pride – драг-квин. Правда, эта скульптура отражает и геополитическое напряжение, например, из-за кровопролитной политики России ладони Ленина окрасили красным цветом, а в знак поддержки Украины — появились цвета украинского флага.

Когда наблюдаешь за возрождением сталинизма в современной России, отношение к Ленину меняется даже в Сиэтле, поэтому Ленина чаще обряжают в „политические“, а не комические одежды.

Правда, 10 лет назад даже в самой Украине к этому процессу подходили с позиции постмодернизма с улыбкой. Например, в Одессе из старого памятника Ленину создали персонаж „Звездных войн“ Дарт Вейдер (скульптор Александр Милов).

Конфликтами может воспользоваться и Россия

Сейчас Литва переживает третий этап прощания со знаками советской памяти, который ознаменован началом войны в Украине. Смалюкене сказала, что этот этап в первую очередь выражен в спонтанном устранении памятников и мемориалов советским воинам и военных кладбищ в разных литовских городах, перезахоронением военных на гражданских кладбищах. Похожее явление наблюдается в Латвии и Эстонии, немногим раньше это происходило в Польше.

Кроме того, продолжается дискуссия о демонтаже памятников литовским деятелям советской эпохи (Саломеи Нерис, Людаса Гиры и др.), идут споры о запланированном памятнике Юстинасу Марцинкявичюсу. В мае 2023 г. вступил в силу закон „О запрете пропаганды тоталитарных и авторитарных режимов и их идеологий“, отчасти он копирует такой закон в Украине. Парламент учредил Комиссию по десоветизации для осуществления этого закона.

„Коротко говоря, мы видим, что из спонтанных инициатив эти вопросы перерастают сначала в образования на уровне самоуправлений, а потом и на национальном уровне, их решают политики и эксперты, процесс становится формальным и бюрократическим. С другой стороны, если прежде мнение общества в вопросе оценки переноса этих объектов было единым, то в последнее время единства не осталось, особенно в вопросе интерпретации творчества известных литовских поэтов и писателей.

Кроме того, общество видит попытки политиков манипулировать этими темами в целях политической борьбы и дискредитации оппонентов, например, когда пытались принять закон, признающий Компартию Литвы преступной организацией, однако отказались предать огласке фамилии засекреченных сотрудников КГБ. Иными словами, десоветизация проходит только на определенном уровне, но нет полной люстрации, которую успешно завершили Латвия и Эстония“, – сказала Смалюкене, акцентируя, что часто сосредотачиваются на внутренних спорах об угрозах сохранившихся знаков оккупационного режима, но забывают оценить более широкие вопросы, например, влияние тоталитаризма на общество и последствия этого опыта в долгосрочной перспективе и как советский режим, осуществляя свою культурную и национальную политику, переплел национальные и советские элементы, поэтому сегодня их сложно разделить.

„Есть разница в нашем отношении и к исторической памяти, – заметила Антанавичюте, – или мы относимся к памятникам как находящимся здесь и сейчас или как к знакам, оставленным прежней политической силой, которые могут нам рассказать ту историю и не представляют угрозы. Может, тут надо прибавить, что сама скульптура, сам памятник – ничего сделать не может. Мы наделяем его значением. Это мы его прочитываем так или иначе“.

Антанавичюте признала, что сама относится ко второму типу – для нее памятник это исторический знак, который не представляет угрозы, однако она заметила, что этот тип в последнее время проигрывает в дискуссии на тему, что останется стоять в городе. „Я понимаю, что на фоне обострения политической ситуации эти дискуссии стали неравноценными, ведь в таких условиях хочется что-то делать, что-то предпринимать, чтобы показать, продемонстрировать свою позицию, например, как в случае российской агрессии в Украине. Тут памятник становится таким хрупким явлением. Их легко убрать, легко сделать этот шаг“, — сказала она.

Перед лицом геополитических турбуленций растет опасность того, что враждебные в отношении Литвы силы будут использовать любые споры для порождения еще большего хаоса и враждебности. Антанавичюте заметила, что Литва, вернув независимость, лишилась повода избавиться от влияния России, а та может его добиваться через знаки исторической памяти, сохранившиеся в стране.

„Например, небольшое кладбище времен Второй мировой войны в небольшом городке с каким-то знаком. Мы оставили их на произвол судьбы, не включили в список охраняемых, не присматривали и т.д. Тут присмотром за всем этим занялось российское посольство, вложило немало средств – в покраску звезд, позолоту на буквах и т.д., тогда это юридически не регламентировалось, кто хотел, тот мог и присматривать за такими знаками. Я думаю, что если бы мы это не допустили, если бы создали типовые места памяти, как с местами памяти партизан, указали, что здесь погребены военные ВМВ и все. Тогда не осталось бы места для всего этого“.

Однако Антанавичюте убеждена, что устранение знаков не решит проблему влияния России через мягкую силу, поскольку даже если убрать несколько символов, сторонники идеи будут продолжать собираться на месте, где прежде были такие знаки. „Я думаю, что у них есть какая-то сила, идея не умерла, есть люди, которые ее поддерживают, красят эти звезды. Но, например, на Антакальнисском кладбище, где были стелы и вечный огонь, никто не может запретить людям приходить и зажигать свечи, возлагать цветы. У этого есть своя сила“.

Смалюкене считает, что Россия для оправдания своих экспансивных стремлений может использовать все средства, включая оставшиеся в странах советского блока символы, напоминающие о мощи СССР, с которым когда-то считался весь мир, которой якобы должны все быть благодарны за самопожертвование и победу во ВМВ. „С другой стороны, нынешние дискуссии – оценка советских деятелей культуры – приводят к дроблению общества и вносят раздор, России это на руку, поскольку ослабевает доверие к доброжелательности граждан и их лояльности к стране, а также притупляет способности к устойчивости к пропаганде“, – прибавила эксперт.

Источники

Коллектив авторов. Patogus ir nepatogus paveldas. mokslinio seminaro-diskusijos medžiaga. 2015.04.02

Раса Балочкайте (Советское наследие в Центральной и Восточной Европе — вторая волна ревизионизма). Sovietinis paveldas Vidurio Rytų Europoje – antroji revizionizmo banga. 2016.02

Скайдра Трилупайтите. Totalitarianism and the problem of Soviet art evaluation: the Lithuanian case. 2007.10.23

Раса Гоштаутайте. Dissonant Soviet monuments in post-Soviet Lithuania

Dr Petra Potz et Nils Scheffler. Integrated Approaches to 20th Century Dissonant Heritage in Europe. Multi-vocal perspectives and strategies explored in the Urban Agenda. 2023.06.26

bienale.lt. „Ateini ar išeini“

Неринга Крикщюнайте (Беседа с куратором выставки „Постер“ Аушрой Тракшелите). Pokalbis su parodos „Posteris“ kuratore Aušra Trakšelyte. 2014.11.18

Эгле Риндзявичюте (Политическая экология современного искусства в городском пространстве. Беседа с Эгле Гребляускайте и Агне Гинтакайте). Šiuolaikinio meno politinė ekologija miesto erdvėje. Pokalbis su Egle Grėbliauskaite ir Agne Gintalaite. 2021.11.28

Видеобеседа с историком искусства, директором Вильнюсского городского музея Расой Антанавичюте. 2024.12.10

Комментарий представителя Литовского центра геноцида и сопротивления жителей Инга Смалюкене. 2025.01.13

Наш телеграм-канал The Lithuania Литва — ваш оперативный и информативный гид по стране.
Источник

Темы
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на The Lithuania.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – The Lithuania. россияСталинЛенинЛитвавойна в УкраинеВторая мировая война
Оставить комментарий

Читать комментарии

Читайте также новые расследования редакции:

Максим Викторович Шкиль, украинский предприниматель, замешанный в коррупционных связях