О.Кашин. Русские Европы оказались никому не нужны, кроме Путина

Историю с «изнасилованием» русскоязычной девочки в Берлине можно считать несомненным успехом российской пропаганды. Дело, конечно, не в девочке, а в том, что российское телевидение, не раз уже становившееся посмешищем с сюжетами вроде знаменитого «распятого мальчика», наконец сумело нанести болезненный удар по западному общественному мнению — в данном случае немецкому.

Россияне в Европе = россияне в России?

Залогом успеха оказалось взаимодействие с русскоязычной диаспорой, прямой разговор с ней посредством телевидения. Результатом стала раздраженная реакция властей Германии, скандальные публикации в печати и тот самый осадок, который всегда остается после удачных пиар-кампаний вне зависимости от того, насколько достоверны слова их участников.

Оказывается, в Германии есть достаточно людей, готовых поверить российскому Первому каналу скорее, чем представителю немецкой прокуратуры.

Репортажи на русском языке из берлинского района Марцан дают удручающую картину нового Брайтон-бич в Европе: мы читаем про деклассированных людей, говорящих на русском с многочисленными вкраплениями немецких слов и не желающих становиться частью того общества, в котором они живут. Комментаторы DW иронизируют над «тараканами в головах» этих людей.

Все это выглядит как удивительное открытие: кто бы мог подумать, что россияне в Европе ментально неотличимы от россиян в России, более того — европейские россияне вобрали в себя самые гипертрофированные черты российских обывателей, потому что у тех-то, помимо российских телеканалов, есть и собственные впечатления о жизни в современной России, а у европейских россиян таких впечатлений нет, у них только телевидение.

Живет человек в Берлине, говорит по-русски, восхищается Путиным и ненавидит Европу — такое ощущение, что Германия впервые взглянула в глаза этим людям только сейчас, в 2016 году, хотя массовая эмиграция из России началась еще до крушения СССР, и Германия на протяжении всех постсоветских лет оставалась самым популярным эмигрантским маршрутом. Представить себе эмигранта из СССР семидесятых, с восторгом слушающего очередную речь Брежнева и предпочитающего голливудским фильмам советский «Вечный зов», просто невозможно, а в постсоветские и особенно путинские годы именно этот типаж оказался самым распространенным. В чем загадка?

Русский мир существует

Как ни смешно, все ответы дал сам Путин еще в первые месяцы украинского кризиса. Он говорил о «русском мире». И это не миф — русский мир существует. Слоган популярной эмигрантской газеты, издающейся в Берлине, «Наше отечество — русский язык» — вполне достоверен, и миллионы говорящих по-русски людей в разных странах оставались соотечественниками даже тогда, когда им самим не хотелось об этом думать. Путин, повторяя формулу Александра Солженицына, называет русских разделенным народом, и это тоже верно.

Когда в 1991 году новые границы на месте Советского Союза в результате сговора лидеров бывших союзных республик были проведены по административным границам, существовавшим в СССР, это в одночасье оставило вне России миллионы людей, для которых именно она, а вовсе не Украина и не Казахстан всегда была родиной. Проблему усугубил массовый выезд россиян в более благополучные страны — они уезжали туда, где их никто не ждал, и оставались внутри себя россиянами просто потому, что им некем больше было быть.

Монополия на умы и души русской диаспоры

Неудивительно, что монополия на их умы и души досталась теперь Владимиру Путину. Если бы двадцать пять лет назад проблема русских как огромного разделенного народа заинтересовала хоть кого-нибудь еще в мире, все могло быть иначе. «Русский мир» мог бы быть другим, если бы о русских Европы сама Европа подумала бы раньше, чем Путин. Интерес Запада к России, достигший своего пика к концу восьмидесятых, угас так же быстро, как и возник, а двести миллионов бывших советских граждан никуда не делись.
И вот кто они — наследники тоталитарной империи, несущие ответственность за танки в Праге и Будапеште, Берлинскую стену и оккупацию стран Балтии?