Кроме того, он отметил, что правозащитник Алесь Беляцкий пал жертвой не злого умысла и сговора правящих элит Литвы с белорусскими спецслужбами. «В данном случае сработала процедура», — утверждает он, а «процедура всегда глупее жизни». Он также добавил, что восхищается «теми, кто находится сегодня за решеткой.
— Александр Иосифович, как бы Вы вкратце обрисовали будни белорусского политзаключенного? Что Вы знаете о тех, кто сидит за решеткой по известному делу? И каковы Ваши будни?
— Теми, кто находится сегодня за решеткой, я восхищаюсь. Это сильные люди. Есть такой парень – Никита Лиховид. Ему чуть больше 20 лет. Он редко покидает штрафной изолятор (карцер), потому что каждое утро на поверке говорит о себе как о незаконно осужденном. Все это я знаю – и о нем, и о других наших «декабристах» — из Интернета, из сообщений их близких и родственников. Когда активист нашей гражданской кампании «Говори правду!» Паша Виноградов женился (его невеста Света ездила к нему в колонию), у нас всех был праздник, как поется в песне, со слезами на глазах.
У тех же, кто на свободе, как я, свои проблемы. Нужно вести себя так, чтобы не было стыдно перед ребятами, которые не могут свободно ходить по улицам, встречаться с любимой женщиной, читать. Нужно что-то делать, чтобы приближать их освобождение. Как активист гражданской кампании «Говори правду!» я пытаюсь этим заниматься. Но одновременно ведь есть и другая проблема: нужно кормить семью. А работы у меня, как и у многих моих коллег, в стране нет. Решение этих двух задач, собственно говоря, занимает все мои будни: политика и общественная деятельность, с одной стороны, и поиски работы.
— По Вашим наблюдениям, что говорят рядовые белорусы о политзаключенных и присутствует ли вообще это понятие в обществе? Имею в виду не только оппозиционеров, а белорусов вообще.
— На мой взгляд, белорусы не знают толком, что произошло и почему. Белорусскому государственному телевидению мало кто верит, а другой информации нет. Поэтому те, кто знаком лично, выражают сочувствие (никто даже из числа бывших и действующих госслужащих на другую сторону дороги не перебегает при встрече). Остальным – все равно. Понимаете, экономический кризис в сознании большинства не связывается с кризисом политическим, с разбитыми окнами Дома правительства. Поэтому никто об этом и не думает.
— Как Вы смотрите на происходящее? В соседних странах отмечают 20-летие со дня путча или же годовщину Балтийского пути, есть ли что отметить Беларуси сейчас?
— Разумеется! 20 лет суверенитета – это много. Выросло поколение, у которого в крови нет ностальгии по СССР. Даже Лукашенко вынужден постоянно заявлять, что суверенитет страны не подлежит сомнению! Это – обретение. Остальное, к сожалению, все больше потери.
— Многие оппозиционно настроенные люди, причем люди определенные и отдельные, говорят о приближении осени как некого периода очередного всплеска недовольства. Вы тоже думаете, что осень будет не болдинской?
— Болдинская осень была, как известно, во время эпидемии холеры – отчего Пушкин «Пир во время чумы» и написал. Если считать, что экономический кризис и резкое падение уровня жизни сродни холере, то осень как раз будет очень даже «болдинская». Другое дело: если Вы имеете в виду революцию, то я в нее не верю.
— Инцидент с выдачей данных Беляцкого заставил многих довольно жестко высказаться. Вас тоже. Прошло некоторое время, как Вы видите действия Литвы, как их оцениваете?
— Я по-прежнему убежден, что Беляцкий пал жертвой не злого умысла и сговора правящих элит Литвы с белорусскими спецслужбами, и уж тем более не российского влияния, как пишет окружение Витаутаса Ландсбергиса. Процедура всегда глупее жизни, поскольку жизнь предполагает неожиданности, а процедура нет. В данном случае сработала процедура: присланную бумагу прочитали люди, которым все равно, что Лукашенко, что Дональд Туск; подписан договор – его нужно исполнять в соответствии с прописанной в нем процедурой.
Никто не наводил никаких справок по персонам, упомянутым в этом запросе, я имею в виду справки по их политическому статусу внутри самой нашей страны. С таким бы успехом выдали счета покойного Усамы бин Ладена, а не только белорусского правозащитника.
— Отчего, по Вашему мнению, протестные акции сошли на нет? В начале лета они были массовыми, но, похоже, что Беларусь не Ливия…
— И Беларусь не Ливия, и Лукашенко не Каддафи, и белорусы живут все-таки всё еще несколько лучше египтян и ливийцев. Так что я не стал бы вообще серьезно рассматривать эту параллель.
— Что сейчас происходит в стане оппозиции?
— Как всегда и как повсюду. В любой оппозиции, если нет надежды в ближайшее время добиться прихода к власти, начинается взаимная борьба и недоверие. Белорусская оппозиция в этом отношении не исключение. Однако день 19 декабря кое-чему моих коллег все-таки научил. Надо разговаривать друг с другом и слышать друг друга. Этим, собственно, сейчас и занимаемся.
— Видите ли Вы возможность для того, что оппоненты Александра Лукашенко в ближайшее время будут освобождены?
— У власти нет другого выхода. Россия за финансовую помощь требует собственность, а Запад – демократических реформ. Последнее Минску представляется пока более опасным, но другого выхода все равно нет.
— Чем сейчас на Ваш взгляд «дышат» белорусские власти? Кто их поддерживает?
— Их никто не поддерживает, они, как говорилось в известном анекдоте о Горбачеве, сами ходят. Силовые ведомства и идеологическая вертикаль – вот главные опоры правящего режима.
— Ваш прогноз на ближайшее время? Не собираетесь уехать (понимаю, что это в ваших условиях довольно трудно), как сделали многие белорусы после декабря прошлого года? Достаточно ли в Беларуси людей, которые, как Алесь Беляцкий, готовы вернуться в свою страну, зная, что их там будет ожидать?
— Прогнозы делать не хочу. Что касается отъезда – ситуация сложная. Я мог уехать из Минска за два дня до выборов на научную конференцию – в Москву, в РГГУ. И не уехал. Потому что нужно чувствовать ответственность за тех, кто пошел за тобой. А отъезд одного из руководителей предвыборного штаба кандидата за два дня наверняка повлек бы множество подозрений и обвинений в бегстве. Сейчас ответственность не та. Но отъезд в данной ситуации может быть только эмиграцией без возможности вернуться: по приговору суда в течение двух лет я не имею права легально покидать страну.
В принципе, если я решусь на эмиграцию, то знаю, что найду работу, например, в Литве или Латвии в одном из университетов, где меня знают и где коллеги собирали подписи за мое освобождение (да и в Эстонии собирали, хотя в Таллинне я был всего один раз). Но я уезжать не хочу. Почему я должен оставлять свою страну?! У меня на нее такие же права, как у любого другого ее гражданина, включая гражданина Лукашенко. Вот и пытаюсь добиться, чтобы мне разрешили ездить в Вильнюс по согласованному с надзирающими органами графику – читать лекции в Европейском гуманитарном университете. Надо ведь как-то жить…
После выборов президента Беларуси в 2010 году Александр Федута, работавший в предвыборном штабе кандидата в президенты Владимира Некляева, был арестован 20 декабря в Минске сотрудниками КГБ Беларуси и заключён в следственный изолятор КГБ.
11 января 2011 года международная организация Amnesty International признала А.Федуту узником совести.
8 апреля 2011 года он был освобожден под подписку о невыезде.
20 мая 2011 года А.Федута был приговорён к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком в два года.
