В разговоре в эфире радиостанции «Эхо Москвы» на тему в передаче под названием «Прибалтика – сколько было оккупаций», историк была склонна оперировать скорее термином «аннексия», а не «оккупация», аргументируя это тем, что жители стран Балтии получили гражданство СССР и стали полноправными гражданами этого государства. В качестве примера она приводит действия нацисткой Германии — аншлюс Австрии, где немецкое гражданство получили только немцы, а не австрийцы.
«Оккупация подразумевает уничтожение независимости и непредоставление населению оккупированной территории равных прав, – уверена Ю.Кантор. – Жители Прибалтики получили советские паспорта, стали гражданами Советского союза, полноправными гражданами».
По ее словам, в странах Балтии в 1939-1940 была непростая ситуация: авторитарные режимы, президентская диктатура, но это «никак не оправдывает подписантов пакта Молотова-Риббентропа».
«Если бы СССР не начал экстраполировать свою тоталитарную политику в прибалтийские государства ситуация могла бы быть гораздо мягче, – считает историк. – Массовые депортации 1940 года для небольшой страны – это крайне чувствительно. За короткий период было посажено, выслано, репрессировано около 40 000 человек, что предопределило ситуацию перед 22 июня 1941 года».
«Принято считать, что подписывая пакт и отодвигая границу, СССР обезопасил себя на полтора года, Но он не отодвинул границу на Запад, а после раздела Польши придвинул ее вплотную к границе с Германией, – продолжала она. – Так что насчет безопасности это большой вопрос. Кроме того, насильственно лишив государственности три страны, он автоматически создавал себе пятую колонну».
По ее словам, СССР в странах Балтии проводил «обычную репрессивную политику сталинского государства». «Репрессированы были представители буржуазии, контрреволюционных организаций, белогвардейцы. Чистки шли не только по этническому принципу. Это люди, которые сразу стали политически неугодными. Плюс было много тех, кого репрессировали по доносу. Объяснялось, что это борьба с вражескими элементами, но это не было связано с войной. Это была зачистка новых территорий», – полагает историк.
В странах Балтии до войны не существовало какого-то антисоветского подполья, уверяет Ю.Кантор. «Было недовольство, но оно не было агрессивно-военизированного характера. Общество было расколото, эти три страны балансировали между Германией и СССР. Это было ясно. Страх перед большевиками и сталинским Советским союзом был велик, но если бы не началась «советизация по-сталински», все было бы не так опасно», – считает она.
Советский союз понимал, что особого одобрения и симпатии быть не могло, «но тех, кто мог быть заподозрен в чем-нибудь, лучше было выслать». «22 июня в хаосе отступления, это есть в воспоминаниях, нашим (советским – DELFI) бойцам стреляли в спины, стреляли еще не немцы. Стреляли с хуторов, у кого было оружие. Немцы входили на пустые территории, где их радостно встречало население. И такая ситуация была и в России. В некоторых регионах России, после коллективизации и индустриализации немцев встречали хлебом и солью. Как и в Западной Белоруссии и Западной Украине».
Однако, по мнению историка, все перечисленное, не оправдывает того, что происходило после ухода советских войск с территории этих стран в годы Второй мировой войны.
«Борьба на стороне одних оккупантов с теми, кого вы считаете другими оккупантами, никогда не приводит к борьбе за независимость, – уверена Ю.Кантор. – В этом смысле политические подачи, что Прибалтика боролась за независимость, воюя в формах Вермахта, не выдерживают критики. Они боролись против советской власти, но не за независимость, потому что никакая фашистская Германия не предлагала им ни йоты независимости. Все планы, связанные с порабощением Прибалтики были сформулированы даже раньше, чем план «Барбаросса», потому исторически эта территория воспринималась как исконно немецкая территория».
Народы Прибалтики оценивались фашистами как неперспективные народы, подлежали насильственной германизации в жестком процентном соотношении.
«Самое меньшее количество людей, подлежащих германизации, а не уничтожению, ассимиляции было в Литве, потому что было больше славянской примеси. Самой перспективной из неперспективных была Эстония. Всех других надлежало либо выселить на русский восток, в Сибирь, либо уничтожить, путем изолирования от немецкого населения, причем в обязательном порядке, поскольку были списки репатриантов, которые должны были заполнить территорию арийской расой.
Изначально, немецкое руководство не разрешало фомировать воинские части на местах, кроме полицейских батальонов. «Только после Сталинграда стали формировать разнообразные отряды из прибалтийских народов для участия в военных действиях», – говорила она.
Она отметила, что в отличие от Латвии и Эстонии, где планы по мобилизации перевыполнялись, в Литве такой план не был выполнен ни разу. «Планы по мобилизации ни разу не были выполнены в Литве, – утверждала историк. – Литовцы не шли служить под гитлеровскими знаменами».
По словам историка, в странах Балтии было антинацистское подполье, но по ее словам, «понятие «страны Балтии» очень искусственное», поскольку «это три очень разные страны и по менталитету и по традициям». Поэтому о каждой стране нужно говорить отдельно применительно к этому трагическому периоду, считает Ю.Кантор.
«В Литве было вполне организованное антинацистское подполье. Отчасти оно консолидировалось с польским. Отчасти, потому что, следствием пакта Молотова-Риббентропа стало то, что Литва получила Вильнюсе».
По мнению историка, вообще трудно говорить «об однозначно негативных последствиях присоединения Литвы к СССР», имея в виду территориальные приобретения – Вильнюс и Клайпеду. «В Латвии и Эстонии ситуация была несколько иной. Везде появились «лесные братья», которые воевали против тех и против других», – сказала Ю.Кантор.
В архивах стран Балтии историк Юлия Кантор, по ее собственным словам, не испытывала никаких проблем с доступом к архивным материалам. Занимаясь исследованием стран Балтии в предвоенное время, она работала в особом архиве Литвы, федеральном архиве Эстонии, где по ее словам, находится много материалов и по 1940-му году и по военному времени, в том числе и немецких. Она поблагодарила коллег из Института истории Литвы и коллег из Эстонии, которые, несмотря на разницу взглядов, очень помогали в поиске документов. Работала она и с документами ФСБ России.
